Верить в себя

Впрочем, так далеко в будущее никто из них не заглядывал, зато все четверо, включая саму Кэрол, с увлечением строили планы на ближайшие месяцы. По прогнозам врачей, к Рождеству она должна была окрепнуть настолько, чтобы не только выписаться из больницы, но и выдержать трансатлантический перелет. Никаких особых причин задерживаться в Париже и дальше у Кэрол не было, и она хотела вернуться домой, как только сможет. Энтони и Хлоя пообещали приехать к ней в Лос-Анджелес, а Кэрол пригласила присоединиться к ним и Джейсона. Обсуждая этот вопрос, оба чувствовали себя немного стесненно, однако прошедшие недели сблизили их до такой степени, что они снова ощущали себя семьей. В свою очередь Джейсон предложил Кэрол отправиться с ним и детьми в Сент-Барт, где они планировали провести рождественские каникулы, но она отказалась. Врачи не рекомендовали ей путешествовать до тех пор, пока ее физические силы не восстановятся в полном объеме, и Кэрол вынуждена была подчиниться. Она сама удивлялась тому, насколько ослабла за несколько проведенных в больнице недель. Ходить самостоятельно она пока не могла, а если она резко садилась в кровати, у нее начинала кружиться голова. Теперь и простейшие движения, и жесты превратились для нее в тяжелую работу. Кэрол понимала, что самым разумным для нее будет спокойно пожить какое-то время дома, когда она наконец туда доберется. Конечно, ей было бы приятно, если бы Энтони и Хлоя провели это время с ней, но Кэрол не хотела лишать их поездки в Сент-Барт. И им, и Джейсону нужно было как следует отдохнуть после всего, что они пережили, дежуря возле ее кровати. Рождественские каникулы должны были помочь им не только справиться с усталостью, но и сбросить психологическое напряжение, которое — Кэрол знала это по собственному опыту — выматывает сильнее, чем самая тяжелая физическая работа.

Накануне своего отлета из Парижа Джейсон пришел к Кэрол попрощаться. У него был к ней серьезный разговор, поэтому он попросил Стиви и Энтони оставить их наедине. Когда они вышли, Джейсон долго молчал, не решаясь заговорить, и только после ободряющих слов Кэрол, высказал то, что было у него на душе.

Джейсон начал без предисловий и спросил, не согласится ли Кэрол, когда поправится, разумеется, попытать с ним счастья еще раз. Или хотя бы подумать об этом.

Говорил он кратко, и смысл его слов был вполне ясен, однако, Кэрол не спешила с ответом. История их взаимоотношений по-прежнему была известна ей в общих чертах, да и то со слов самого Джейсона. Сама она совершенно не помнила, что она когда-то думала по этому поводу. Что касалось настоящего, то Кэрол испытывала к своему бывшему мужу самые теплые чувства. Она была благодарна Джейсону за то, что он провел с ней в Париже столько нелегких часов, к тому же Кэрол не сомневалась, что он — хороший, искренний и добрый человек. Джейсон был ей симпатичен, но… не более того. И она не была уверена, что по прошествии какого-то времени Джейсон может стать ей по-настоящему близким. Он мог быть ей добрым другом, но не мужем, не любимым человеком, с которым чувствуешь глубокое духовное сродство. Как там сказано у апостола Павла?.. «Да будут двое одна плоть…»? Ни о чем подобном в данном случае не могло быть и речи. Судя по тому, что узнала Кэрол, их отношения были слишком сложными, а нанесенная им рана слишком глубокой, чтобы она смогла так просто преодолеть пропасть, разделившую их много лет назад. Нет, с ее стороны было бы несправедливо подать ему хоть малейшую надежду на то, чему не суждено сбыться. Джейсон говорил, что в последние год или два они были просто добрыми друзьями, и Кэрол решила не рисковать этой дружбой. Кроме того, сейчас она была не в том состоянии, чтобы думать о серьезных отношениях с мужчиной. В первую очередь ей нужно было приложить все силы, чтобы как можно скорее поправиться и снова стать собой. Только тогда она сумеет разобраться с собственной жизнью и, может быть, что-то в ней изменить.

И все же когда Кэрол наконец решилась заговорить, в ее глазах стояли слезы, а голос предательски дрожал.