Veritas

— Не отрицаю, — задумчиво ответила фарси, и юноша набросился на неё. Губы ужалили подбородок, прихватили кожу, скользнули выше. Люция ахнула и спешно задрала голову к небу, чтоб не дать хитрому вассалу поцеловать себя, заизвивалась, но он не отпускал, тянул к себе.

— Стой! — пробормотала она, уворачиваясь от настойчивых ласк, а король принялся расстёгивать её воротник. — Ты что творишь? Напился до потери контроля и совсем с катушек слетел? Как протрезвеешь — пожалеешь обо всём!

— О, нет, нет, нет, — как безумный повторял он, расправляясь с застёжками на её чёрном дублете. Припал губами к обнажённой шее, жадно втянул носом воздух, прикусил клычками и тут же зализал невидимую ранку, Люция задохнулась от ощущений и возмущения. — Хотя бы в моём бреду побудь со мной ласковой.

И столько искренней мольбы было в его тоне и робком взгляде, что у Люц язык не повернулся возразить.

Далеон раздёрнул в стороны ворот её не расстёгнутой до конца куртки и упёрся диким взглядом в полуобнажённую грудь, прикрытую лишь тонкой маечкой. Щёки девушки запылали; сегодня она не стала надевать корсет — мышцы ныли после ночной тренировки, а рубашка некрасиво выпирала из-под бархатного дублета — и ей стало неловко, что король увидел её в таком виде.

Что он подумает о ней? Что она бесстыдница? Ужас! Хотя… террины бывает наряжаются ещё откровеннее, выходят так в общество и совсем не стесняются. Впрочем, чего им стеснятся? Тело хоть частично, но укрыто иллюзией!

— Ты похудела, — заметил он, жадно разглядывая её, словно она была шедевров, вылепленным из глины специально для него. Пф-ф, приведется же!

Люция подавила инстинктивное желание прикрыться и насупилась.

— Мне не всегда удаётся пообедать.

Его дрожащие пальцы нерешительно потянулись к глубокому декольте и застыли в ногте от него.

— Мне это не нравится, — сглотнул террин, а в следующий миг его лапа нагло занырнула под ткань и сжала чувствительную грудь. Судорожный стон сорвался с мужских губ.

Люц охнула и ссутулилась, пытаясь отстраниться, но кто же ей позволит?

Далеон вцепился зубами в сгиб её шеи и запустил под одежду уже две пятерни, отправляя по телу девушки волну мурашек. Закинул ноги ей на бёдра и накрепко прижал к себе, точно поймал в капкан. Люция бессильно билась в его хватке и чувствовала себя мышкой угодившей кошке в лапу, и эта «кошка» уже принялась ею лакомиться.

Король остервенело целовал её горло, ключицы, грудь, урча и тихо порыкивая, будто настоящий дикий зверь, толкался бёдрами ей на встречу, а Люция задыхалась, вцепившись в его изляпанную травой и землёй рубашку, и не знала куда деться о стыда, шока и ещё чего-то порочного, тягучего, что скапливалось внизу живота.

Ясно одно — она больше не вырывалась.

Он поймал губами бусину соска, прикусил, и у Люц вырвался беззвучный стон. Она обессилено упала на Далеона, зарылась пальцами в его тёмные мягкие локоны и прикусила губы, чтоб не издать ни звука. А король… словно сошёл с ума.

Он терзал её груди голодными поцелуями, мял, гладил; то сильно, почти жестоко впивался пальцами в нежную плоть и сжимал зубы, то невыносимо нежно тёрся носом и устами о кожу да дул на ранки.

Люцию бросало то в жар, то в холод, она горела и билась в ознобе, а самое главное — не хотела, чтобы Далеон разжимал свои алчные объятья и прекращал звериные ласки.

Быть может, это она в бреду?

Мечется сейчас на постели с температурой, а безумства с королём ей только грезятся? Ужель она тайно мечтала об этом? Или это вещий кошмар?

Сквозь туман в голове она различила гул приближающихся голосов:

— Ваше Величество! — кричали стражники. — Где вы?!

— Ваше Сиятельство!

— Она-то куда запропастилась? — проворчал кто-то.

— Если и десница пропадёт — Виктор нас убьёт.

И зов повторился.

Люция мгновенно стряхнула дурную негу и дернулась из рук Далеона. Он слишком расслабился и не ожидал такой подлости: выпустил жертву и растерянно моргнул.

— Куда?! — сел на месте и протянул лапы. Десница отбила их и принялась судорожно поправлять одежду и волосы, король обиженно поджал припухшие губы.

— Не ори! — шикнула она и с задорной улыбкой подмигнула: — И не дуйся.

— Я не дуюсь, — он скрестил руки на груди и именно это и сделал. Проворчал: — Возьми ответственность за то, что сделала со мной.

У Люции вытянулось лицо.

— Ты про превращение? — с подозрением спросила.

Юноша высокомерно хмыкнул и отвернулся. Ну, просто вылитый обиженный малыш!

— Ладно-ладно! — усмехнулась фарси и встала, протянула господину раскрытую ладонь. — Пойдём в покои. Не здесь же г-м… брать ответственность?

Далеон приободрился, схватился за руку, встал, но почти сразу пошатнулся и едва не рухнул обратно наземь. Десница примерно этого и ожидала, каким-то чудом удержала его и помогла опереться на своё плечо.

— Ну что, пьяный танцор, готов считать шаги?

* * *

— Я сказала шаги считать, а не ступеньки носом, — тихо ворчала Люция в очередной поднимая Далеона с пола: он споткнулся о порожек собственной спальни, а до этого десяток раз запнулся на парадной лестнице и в холле и пропахал своим аристократичным профилем мраморные плиты. Плиты уцелели, нос — тоже.