Veritas

— А остальные лэры, что? Ты слышала, у них одна отговорка: «Мы бедные-несчастные, нам нечем платить». Тьфу, отрава! Хоть бы оделись в рванье, чтоб звучать убедительнее! Понимаю, они не хотят отдавать деньги, держат меня за идиота. Но кто казну пополнять будет?

Он зарылся пятерней в тёмные локоны и сжал у корней.

— И тут этот Тартео!.. Наглая рожа с самой большой территорией. «Я поистратился на тушение пожаров», — передразнил Делеон мерзким голоском. — «Прошу понять и простить, Ваше Высочество, ой, то есть Величество». Ну, я и не сдержался! — с сожалением признался король. — Заметил сгоряча, что у него в голове так же пусто, как на макушке и так же лысо, как теперь в реликтовом лесу.

Люция горько заскулила вслух и схватилась за волосы.

— Хисс! Хииииссс! — ругалась она сквозь зубы. — Едрит Тырх выр, Далеон! Ну, зачем? Зачем ты это сказал?! У него есть личная армия, бойцы, он охраняет наши, чертовы, границы у гор! Почему ты не сдержался? Почему ты вечно никогда меня не слушаешь!

Они сцепились пылающими взорами. Люция раздувала ноздри и до трясучки сжимала кулаки, Далеон упрямо поджал губы и скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя, что вину не признаёт и о сказанном не жалеет.

— Ты не понимаешь, — первым со вздохом нарушил тишину он. — Я не первый год посещаю собрания и знаю — этих тварей, советников, сразу надо ставить на место. Пусть не думают, что могут запудрить мне мозги и вить из меня веревки. Слабые и трусливые не выживают на вершине власти, Люция. И… — он потупился, подковырнул носком ботинка ворс сине-зелёного ковра, хлопнул ресничками. — Я ж не специально.

Она замотала головой, не желая слушать, и попятилась.

— Хватит. Не надо оправданий. Я столько сделала, чтобы создать тебе достойный образ, нужно было лишь выучить речь и следовать советам, но ты… Просто всё перечеркнул. Все труды моих бессонных ночей. Ну почему ты вечно всё портишь?!

Она наградила его презрительным взглядом и вышла, громко хлопнул дверью.

* * *

Они прогуливались под его окнами.

Аттис Дракаер и Люция Грейван. На-четверть-орк и фарси-полукровка.

Такие счастливые и довольные собой, что зубы сводит.

Люция воодушевлённо вещала ему что-то, блестя глазами и ярко жестикулируя, Аттис гордым павлином вышагивал рядом и снисходительно улыбался, глядя на неё, как покровитель на юную ученицу, которая повзрослев, разумеется, станет его любовницей.

Далеона мутило от этой самодовольной рожи. Но не менее бесячим казалось наивное и доброе лицо девчонки. Своему королю она такое не показывает. Ему она готова дать лишь холод, злость и вечное недовольство.

— Какого Тырха?! — воскликнул Далеон.

Он же так старается! Да не без промахов, но ведь его и не готовили для трона: перед ним всегда стояла целая вереница старших родственников, гораздо боле способных, достойных и любимых Императором.

Но куда ж они все делись, когда пришло время брать ответственность за королевство? Кто поумирал, кто утратил доверие, кто (принцессы) поджал хвост и сказал: «Лучше ты правь, братец!».

Ну, он и правит! Как умеет.

Учится методом проб и ошибок.

Однако Люция не желает этого признавать; в её представлении всё должно быть идеально сразу. Но «идеала» — не существует, вот в чём истина и главная загвоздка. А быстро — только кролики плодятся.

Стремиться к совершенству можно, получить — невозможно.

Далеон снова уставился на прогуливающуюся под окнами кабинета парочку. Кулаки его сжались, по скулам заходили желваки, внутри, словно лава в кратере, бурлила злая энергия. Она стала столь ощутимой и плотной, что мелко зазвенел сервиз в шкафу со стеклянными дверцами, заскрипели ножками столы и стулья, застонали оконные рамы.

Сила требовала выхода, требовала взорвать ко всем оркам треклятый кабинет, сад, юного Дракаера.

Останавливало одно — Люц не простит ему кончины графа и снова учинит скандал с выносом мозга. Да и король в душе не хотел становиться убийцей, мысль об этом вызывала дрожь и картины из тёмных глубин памяти.

Блеск кинжала.

Бледная улыбка матери.

Рубиновые брызги.

Он тряхнул головой и всю злость направил Люции под ноги. Пусть поднимет глаза и заметит уже, что он смотрит и негодует!

Но на-четверть-орк что-то спросил, фарси отвлеклась и ухнула ногой прямо в ямку, которую король продавил своей магией. Люц, само собой, запнулась и полетела носом в землю. И бороздить ей лицом грунт, если бы не мгновенно среагировавший граф.

Аттис поймал её за локоть и рывком прижал к себе. Растерянная девушка утонула в его богатырских объятьях. Такая хрупкая, куколка, в сравнении с ним, этим гигантом, горой мышц и мускулов.

Они совпадали как две детальки пазла.

Он большой, она — маленькая. Он сильный, она — слабая. Он готов её защищать и заботиться, она — с радостью примет всё.

Зубы Далеона заскрежетали, подоконник треснул под побелевшими пальцами.

— Хватит! — цыкнул он и двинулся к выходу. Как и ожидалось, за дверью кабинета обнаружились стражники и лакей. К последнему он и обратился: — Приведи ко мне десницу. Сейчас же.

Пять минут ожидания показались королю вечностью.