Veritas

– Вы все сумасшедшие, – перебил его Симонис, вкладывая в эти немногие слова весь отеческий сарказм, которого заслуживают глупые шутки детей, глупцов и душевнобольных. – Ни одно человеческое существо не готово принести в жертву свою собственную жизнь только ради того, чтобы причинить боль близким и передать эту миссию потомкам. Вы – да. Если мир падет перед вашей подлостью, то только благодаря одному-единственному истинному оружию, которым вы обладаете: оружию безумия.

Казалось, Кицебер удивлен, на миг он замер. А затем сделал знак обоим своим приспешникам. Один из двоих пошел к выходу из туннеля, который вел к загонам. Второму тем временем удалось перезарядить пистолет, и теперь он целился Симонису в ноги. Было ясно, что произойдет: первый палач очистит одну из двух ям, второй ранит Симониса выстрелом, но не убьет. Так мой подмастерье упадет в одну из ям, конечно же, он выберет пустую. И там он будет беспомощен перед своими врагами. Под пытками они выведают у него некоторую небезынтересную информацию.

– Ты будешь с нами только какое-то время, – сказал дервиш, – потом снова будешь свободен. Конечно, ты станешь повсюду рассказывать о том, что произошло, но никто тебе не поверит, даже твои люди. Мы оклевещем тебя и распространим слух о том, что ты продался нам. Скоро заподозрят, что тебе уже нельзя доверять. Все станут задаваться вопросом: почему Симониса пощадили? Ты будешь один, без чести, без родины. Но живой.

– Ты слишком торопишься. Даже кажется, что тебе уже все удалось. Это ваших рук дело – то, что мир становится все хуже, конечно, но если бы все шло по вашему плану, то он испортился бы гораздо раньше! Истина заключается в том, что вы в отчаянии, потому что на протяжении столетий вы пытаетесь искоренить веру в Христа, но результат ваших усилий каждый раз, вопреки ожиданиям, оказывается намного меньше желаемого. Ваша проблема всегда одна и та же: «Камень, отвергнутый строителями, становится во главе угла», – так говорится в псалме. Игра еще не доиграна, и счет не в вашу пользу. И поэтому я спрашиваю тебя: действительно ли вы уверены в том, что правите миром? Вам никогда не приходило в голову, что Господь терпит вас, более того, что он избрал вас для своих непостижимых целей?

Это были те самые размышления, которые мы услышали от Атто незадолго до того, как оказались в Месте Без Имени. Я горько усмехнулся: аббат и Симонис были действительно на одной стороне – на стороне людей.

– Мир – это пробный камень для душ, Кицебер, – продолжал Симонис, – и вы – не что иное, как инструменты Божественного плана. Все мы часть Божественных намерений, даже такие проклятые души, как ты. Или ты не знаешь Библии? Разве не знаешь, что написано в Книге Иова? Первым произвел прививку не кто иной, как Сатана, и он был послан Богом, чтобы испытать Иова страшной болезнью, от которой тот с ног до головы покрылся гнойниками.

Дервиш задрожал. Быть может, от холода. А может быть, из-за слов Симониса.

– И, возвращаясь к нам двоим, – продолжал мой подмастерье. – Почему ты так уверен, что все произойдет именно так, как ты предсказываешь? Не думаешь, что кто-то может в последний миг испортить тебе всю игру?

С этими словами Симонис поискал меня в темноте взглядом: он был уверен в том, что я тоже за ним наблюдаю. Несмотря на полумрак, я разглядел на его лице слабую улыбку, быть может, это был привет. Я понял, что он был готов к тому, чтобы действовать, и ждал от меня того же.

– И кто же это сделает? – презрительно ответил Кицебер. – Друзья твои, что ли? Карлик, на которого ты работаешь, или аббат Мелани, эта высохшая мумия?

Тетива лука вероятностей натянулась до предела, вскоре стрела событий должна была отправиться в полет. И то был миг, когда раздался звук, сильный и оглушительный.

Вена: столица и резиденция Императора Пятница, 17 апреля 1711 года День девятый

Полночь: еще три часа до первого крика ночного сторожа Город спит