Верхом на ракете

Капком стал объяснять, что в приемном баке для мочи места осталось примерно на три человеко-дня. Нам было очевидно, о чем они думают: Джуди сможет продолжать пользоваться туалетом до конца полета, а нам, мужчинам, придется обходиться пакетами. Все мы считали, что это вполне справедливо, но Джуди увидела здесь феминистскую ловушку. Если она продолжит пользоваться мочеприемником, в то время как остальным придется употреблять пакеты, то рано или поздно это всплывет и станет еще одним убийственным грехом против дела феминизма. На самом деле это был бы намного более вопиющий грех, чем инцидент с волосами, зажеванными кинокамерой. Использование ею мочеприемника было равносильно публичному признанию, что пенис таки необходим в некоторых чрезвычайных ситуациях на шаттле. Джуди не собиралась попадаться в эту ловушку и предпочла использовать «аполлоновские» пакеты, как и все остальные.

Не имею представления, как Джуди ухитрялась справляться с пакетами, но уверен, что она заплатила большими неудобствами за свою феминистскую позицию. Пачкотни хватало даже нам, мужчинам. При первой попытке я просто держал пакет возле себя и пустил струю. Это была плохая идея: жидкость ударила о дно пакета и отскочила назад, промочив мне промежность. Мало того, некоторая часть вылетела наружу, и я превратился в того самого однорукого обойщика, пытаясь одновременно держать пакет на месте и выловить маленькие желтые планетки в небе куском бумаги в свободной руке. Другие тоже делали подобные ошибки новичков. Вскоре мы, однако, нашли решение. Мы стали класть на дно пакетов губки для обтирания. В невесомости их впитывающее действие все еще было эффективным. Мы нацеливались на губку, и жидкость впитывалась, вместо того чтобы плескаться вокруг. Была, правда, одна засада: если лить слишком быстро, эффект впитывания не поспевал за потоком, и жидкость все-таки расплескивалась. Если же мы чересчур замедляли поток, моча не отделялась от тела, образуя большой шар на пенисе. Мы выяснили, что требуется очень точное регулирование процесса, чтобы получить сбалансированный результат. Однако и после этого оставалась «последняя капля» немалого размера, которую приходилось убирать с помощью бумаги.

Но самым большим испытанием становилась дефекация. Было практически невозможно регулировать поток урины, одновременно стараясь опорожнить кишечник. На второй день нашего туалетного чистилища я услышал радостный крик Хэнка из туалета: «Я сделал это! Я сделал это!»

Поскольку Кубы в надире не наблюдалось, я не мог понять, каков повод для ликования: «Что ты сделал, Хэнк?»

«Я покакал, не пописав!»

По улыбке на лице Хэнка можно было подумать, что его предыдущая какашка вошла в атмосферу и попала Кастро прямо между глаз. Однако я не мог разделить его радость. Отключение мочеиспускания во время дефекации было настоящим фокусом. Этому нас тоже не учили в школе астронавтов.

Когда губки для обтирания кончились, мы начали использовать носки. Израсходовав весь свой запас, я пустил в ход полотенца. Однажды, когда мой пузырь уже был готов лопнуть, я бросил алчный взгляд на чистые носки, надетые на Джуди. Я подплыл прямо к ней и начал стягивать их с ее ног. Она, естественно, понимала, что и зачем я делаю, но в шутку закричала: «Помогите, раздевают!»

К последнему дню полета наш бак для жидких отходов был сильно перегружен. Под нами плавал изрядный объем рвотных масс, мочи и распотрошенных пищевых контейнеров. Моя прежняя шутка по мотивам «Звездных войн» о чужих, которые завелись в нем, перестала быть такой уж смешной. Никому не хотелось засовывать руку в это месиво. Мы впихивали пакеты с мочой через уплотнение, отдергивали руку и старались поскорее вытереть ее спиртовой салфеткой.

Когда мы готовили «Дискавери» к последней ночевке, я повторил схему, опробованную в первую ночь. Я перетащил спальный мешок наверх и закрепил его под верхними окнами. Я собирался бодрствовать как можно дольше, чтобы заполнить свой мозг памятью о космосе. Хотя у меня, безусловно, было намерение повторить это путешествие, я не мог быть уверен, что получу второй шанс. Проблема с двигателем «Дискавери» задержала программу на два месяца. А какие еще проблемы ждут своего часа? Вдруг какая-то из них повлечет задержку на годы или даже приведет к закрытию программы? И даже если шаттлы продолжат летать по графику, политические интриги в отделе могут положить конец моей карьере. С Эбби невозможно было понять, каков твой статус. Быть может, он никогда не назначит меня на новый полет. Я должен был исходить из того, что эти часы в космосе могут оказаться для меня последними, и не собирался тратить их на сон.