Верхом на ракете

И вдруг раздалась трель системы аварийного оповещения. «У нас отключение двигателей». Не помню, кто сказал это, но он констатировал очевидное. Вибрации прекратились, и в кабине стало тихо, как в склепе. Тени ходили по нашим креслам в такт с качаниями «Дискавери» на стартовых креплениях.

Все мы пребывали в изумлении: «Какого черта?!» Это была явно серьезная неисправность. Хэнк отключил световое табло и «пищалку» системы оповещения. Мы с болью смотрели на красные огоньки индикаторов отсечки левого и правого двигателя, говорившие о том, что оба двигателя отключены. Однако индикатор центрального двигателя оставался темным. Могло ли это означать, что он работает? Ни шума, ни вибрации не было, но если бы он все еще работал, нам следовало его выключить. Что бы теперь ни происходило, нам надо было выключить все. Майк несколько раз ткнул пальцем в кнопку отключения, но индикатор не менял своего состояния[118].

Все наши мысли были об ускорителях. Мы были в нескольких секундах от их включения. Если они зажгутся сейчас, то мы мертвы. Развивая тягу свыше 2700 тонн, они с легкостью сорвут систему со стартовых креплений и в процессе разрушат корабль.

Центр управления пуском быстро диагностировал ситуацию. «Аварийное прекращение запуска RSLS»[119]. Компьютеры «Дискавери» обнаружили неисправность и остановили запуск. Но что же пошло не так? Разрушился турбонасос? Или взорвался двигатель? Горячие обломки разлетелись по всему двигательному отсеку? Мы лежали на 2000 тонн взрывчатки и не знали, что произошло в 30 метрах у нас за спиной.

И точно так же не знали этого наши семьи. Потом мне рассказали, как выглядела отмена запуска с крыши Центра управления пуском. Плотная летняя дымка затуманивала вид стартовой площадки. В момент включения двигателей яркая вспышка пронзила эту дымку и была очень похожа на взрыв. Пока эта мысль проникала в сознание наших близких, дошел звук запуска двигателей — короткий рев. Он отразился от стены здания сборки системы — и все стихло. Донна была уверена, что видела и слышала взрыв. К счастью, астронавты эскорта были рядом и успокоили ее, объяснив, что прошла отмена старта. Не сомневаюсь, что в душе они не слишком-то верили в то, что говорили. Отмена запуска при включении двигателей случилась впервые.

Донна рухнула в кресло и зарыдала. Эми, наша старшая дочь, сделала то же самое. Их убивала мысль о том, что все это придется повторить еще раз. Эми крикнула: «Ну почему нельзя просто долить бензина и запустить его прямо сейчас?!» Мысль о том, что придется опять залезать на крышу LCC и вынести еще одну пытку предстартовым отсчетом привела ее в ярость.

У нас в кабине события принимали скверный оборот. Центр управления сообщил об огне на старте и активировал систему пожаротушения. По окнам кабины потекли струи воды. Что, черт возьми, происходит?

Посреди этого ужаса я бросил взгляд на Стива Хаули. Он смотрел на меня глазами, огромными, как блюдца. Я знал, что мое лицо выглядит точно так же — будто я смотрелся в зеркало. Он сказал: «Я думал, мы окажемся повыше в момент отключения двигателей». Мне захотелось ударить сукина сына. Я хотел прокричать: «Это не смешно, Хаули!» Подумать только, шестью годами раньше я сомневался в мужестве постдоков. У некоторых из них, включая Хаули, были стальные яйца!

Хэнк приказал всем освободиться от привязных систем и быть готовыми к экстренной эвакуации из кабины. Если мы решим уходить, нам придется пробежать по стреле доступа на другую сторону платформы и прыгнуть в спасательные люльки. Всего за 30 секунд они унесут нас на четверть мили от старта. Мы сможем затем подождать решения проблемы в подземном бункере — если, конечно, успеем туда попасть до того, как ракета взорвется.

Джуди подползла к иллюминатору бокового люка и доложила, что стрела доступа на корабль вновь подведена к борту и что система пожаротушения льет на нее воду. Огня она не видела.

— Генри, мне открывать люк?

Вопрос Джуди вызвал короткий обмен мнениями относительно того, следует эвакуироваться из корабля или нет. Переговоры в Центре управления казались спокойными, возвращая нам надежду, что все под контролем. Впрочем, оба центра управления, в Хьюстоне и на мысе Канаверал, всегда выглядели так, будто все под контролем. В том-то и заключалась их работа, чтобы хладнокровно смотреть на экраны с компьютерными данными и бесстрастно принимать решения. Могли ли они оставаться спокойными, когда их творение прекращает существование? У меня не было сомнений. Слова «Аварийное прекращение запуска RSLS» на языке инженеров могли означать «Тысяча чертей! Спасайся кто может! Корабль сейчас взорвется!» Нет, меня спокойствие Центра не утешало.

— Люк не открывать, Джуди.