Верхом на тигре. Дипломатический роман в диалогах и документах

Это сообщение полпредства было отправлено из Берлина 16 марта 1941 года. 18 марта оно было зарегистрировано в НКИД, а на следующий день его прочел Молотов. Нарком оценил всю важность полученной информации и даже хотел направить ее лично Сталину. На первой странице сохранилась разметка «Сталину», позже зачеркнутая. Окончательная резолюция Молотова была следующей: «Членам и кандидатам в члены Политбюро ЦК. Советую ознакомиться. В. Молотов»{524}.

Наиболее детальным, грозным и явственным предупреждением о грядущей катастрофе стало четвертое сообщение из Польши. Деканозов отправил его в центр 21 мая.

Автором сообщения явился житель Варшавы, советский гражданин Мариус (по-польски Мариуш) Леопольдович Бранзбург[70] (упоминался в отчете доктора Успенского как «Брандсбург»). По замечанию Деканозова, он был человеком «неопределенной» профессии: «адвокат, окончил консерваторию, а сейчас работает бухгалтером»{525}.

В точности установить подробности биографии Бранзбурга не удалось. В довоенной варшавской адресной книге и справочниках, изданных уже в годы оккупации, а также на польском поисковом генеалогическом сайте{526} упоминается только один Мариуш Бранзбург, родившийся 20 октября 1897 г., проживавший в Варшаве по адресу: ул. Варецка, 9 и являвшийся директором пуговичной фабрики. Мог ли он быть тем самым человеком, который поддерживал контакты с советским полпредством и к тому же имел советское гражданство? Чего только на свете не бывает! Оккупационные власти могли директором фабрики назначить немца, а Мариуша оставить бухгалтером.

Очевидно, он родился и вырос еще в дореволюционной Польше, которая входила в Российскую империю; без знания русского языка там зачастую было не обойтись, и свою записку Мариуш писал по-русски. Но некоторые шероховатости свидетельствуют о том, что в этом языке он давно не практиковался. Говоря о мелких торговцах, он использовал термин «купцы», который в советской лексике практически перестал употребляться.

Что касается советского гражданства, то в 1920-е – начале 1930-х годов (пока в СССР не начался массовый террор, сопровождавшийся шпиономанией) его принимали многие представители русскоязычного населения за рубежом: оказавшиеся на чужбине бывшие подданные Российской империи, эмигранты, те, кто симпатизировал СССР под впечатлением экономических и политических успехов социализма и поверил в гуманность коммунистической модели.

В краткий период сближения Москвы и Берлина после заключения договора о ненападении советский паспорт предоставлял Бранзбургу хотя бы элементы правовой защищенности, но с началом гитлеровской агрессии против СССР этот же паспорт сделался отягчающим обстоятельством.

Первая страница записки Мариуша Бранзбурга о положении в Варшаве, май 1941 г. Архив внешней политики РФ.

Фамилия «Бранзбург» наводит на мысль о еврейском происхождении автора. Однако к началу 1941 года всех варшавских евреев нацисты успели согнать в гетто, а Мариус Леопольдович жил за его пределами. Об этом упоминалось в краткой преамбуле, которую Деканозов добавил к записке. Вместе с тем в ней также указывалось, что в гетто находилась теща Бранзбурга. Заметим еще такой примечательный факт: пуговичная фабрика, где предположительно мог работать Мариус Леопольдович, находилась в Варшаве на улице Налевки, в еврейском квартале.

Допустим, что Бранзбурга и его супругу (еврейку по матери) уберег советский паспорт, которым, по всей видимости, не обладала теща. С другой стороны, наличие такого документа не всегда служило защитой от депортации. В записке Бранзбурга говорилось, что в гетто перемещали и советских граждан. Их единственное преимущество перед польскими евреями заключалось в том, что они имели право покидать гетто (для приобретения продуктов, товаров и т. п.) и возвращаться туда, хотя охрана выпускала и впускала их «со скрипом».

Какая судьба постигла Мариуса Леопольдовича? О нем имеется упоминание в немецких записях о поляках, отбывавших трудовую повинность: с 7 января по 30 апреля 1944 года он работал на производстве по обработке мрамора{527}. А после этого могло сложиться по-разному. Нельзя исключать, что он принял участие в Варшавском восстании и погиб, сражаясь с гитлеровцами.

Его записка, озаглавленная «Варшава в апреле 1941 года, – незабываемый рассказ о жизни крупного европейского города, разрушенного, униженного и разграбленного гитлеровцами. Свое повествование Бранзбург разбил на небольшие главы, и мы сохранили это структурное деление: