Верховная: по тропе из еловых веток (СИ)

Энергетика Лойда всколыхнулась, а сам он едва не вскочил с места. Мужчину захватил гнев. Из-за того, что мы находились близко друг к другу и эта эмоция была очень яркой, я прочла её без всякого труда. Король едва мог сохранять хотя бы внешнее проявление самообладания.

— Тебе помогли? — спросил он хриплым голосом.

Не поднимая взгляда, я покачала головой. Такая благодетель тогда могла мне только сниться.

— Несмотря на то, что моя няня хорошо ко мне относилась, она не лезла в семейные дела. У неё есть дочь, и я понимала ее выбор, всё же, отец мог как-то им навредить. Я помогла себе сама.

Лойд хмурился, пока в его жилах подобно раскаленной смеси металлов клокотали не самые приятные чувства. Признаться, я была благодарна ему за это. Он первый мужчина, кто узнал о столь личной и мерзкой истории моего прошлого. И он первый, кто так сильно из-за этого злился.

— Спи, я разбужу, когда приедем. Остальное обговорим завтра, — произнес Лойд спустя минуту молчания.

Я не удержалась от тихого фырканья. Мы снова заканчивали диалог на очень странной и неловкой ноте. Хотя я искренне обрадовалась поступившему предложению. Уснуть, возможно, и не получилось бы, зато погрузиться в свои думы — безусловно. Позволив себе долгий взгляд на короля, я медленно закрыла глаза. Буря в душе утихла, в нее пришел мир. Пусть ненадолго, сейчас это пустое. Главное, что после всего пережитого он до сих пор не утерял свою способность исцелять давние раны.

— Спасибо, Ваше Величество.

15. Во власти сомнений и зла

Джерте, Церковь, ночь

«Только отринув свою слабость, можно отыскать самый верный путь».

Во мраке его покоев было невозможно что-то рассмотреть — и этот мрак ощущался им как нечто совершенно приятное. Лишь одна зачарованная свеча горела где-то в самому углу письменного стола, почти не нарушая выстроенной интимной атмосферы. неподалеку играла пластинка с хоровым пением, которую воспроизводило старое изобретение бытовых ведьм. Пожалуй, это была одна из лучших вещей, которую они могли преподнести в дар кроме собственных голов. Так считал сидящий в глубоком кресле мужчина. Он сидел в расслабленной позе, бесстыдно откинувшись на мягкую спинку и широко раздвинув ноги. Тонкие, длинные пальцы правой руки вертели ножку винного бокала. Ему хотелось выпить что-нибудь покрепче, но Церкви подносили только хорошие вина. тем не менее, алой жидкости в плену стеклянных боков оставалось немного. Мужчина усмехнулся.

На его языке осел кисловатый привкус, который через мгновение сменился терпкостью мёда и сыра. Разные мысли посещали просветленную голову.

Близилось время ритуала. Он длился всего несколько часов, но подготовка и пред ритуальные обязанности отнимали очень много сил и времени. Кристиан понимал, как важно регулярно показываться в народе и достраивать свой образ. Так же регулярно, как заниматься сексом для хорошего самочувствия. Чтобы никому не пришло в голову усомниться. Не сейчас, когда, за исключением некоторых нюансов, всё шло достаточно гладко.

Фонберг научился терпению. Не сразу, но постепенно привыкая к возложенной на него роли. Сложно быть Святым, когда в душе ты тёмная, ядовитая гниль. Именно поэтому мужчина всегда носил маску. Гораздо легче сделать медовый голос, когда никто не видит правды. Однако сегодня Кристиан позволил себе снять эту маленькую тюрьму из слоновой кости. Дышать полной грудью, ощущая влагу и свежесть, а не спертый воздух собственного дыхания. Никто всё равно не смог бы рассмотреть его сейчас, а единственная собеседница и без того знала куда больше, чем он мог бы скрыть. Всё же, Бандалор была демоном.

Фонберг перевёл взгляд на противоположную стену, где без движения сидела маленькая девушка. Демонесса внутри нее смотрела прямо перед собой, пытаясь восстановить внутренности своего носителя. Сегодня Летицию пытали больше шести часов, нанеся её телу множество повреждений.

Чёрные волосы, одежда, открытые участки тела — всё пропитали кровь, пот и грязь. Под хрупким тельцем образовалась дурно пахнущая темная лужа. Но Святого, казалось, не смущал даже столь неприятный факт. Как и черные глаза, неотрывно следящие за каждым его движением.

— Твоё упрямство дорого обходится этой девочке, — нарушил он молчание ночи. — Тратишь силы на восстановление вместо того, чтобы просто подчиниться и стать частью великого события.

Демонесса в ответ обильно сплюнула на пол и приподняла голову. Широкая улыбка исказила нежное лицо, что наполовину скрывала тьма. Меж пожелтевших зубов сочилась кровь. Да и весь лик Летиции громко кричал о том, что с ней происходили странные вещи. Черные пальцы, ладони и кисти, красная кожа вокруг глаз, захватывающая переносицу и размывающаяся ближе ко лбу и щекам. А еще начертанные на коже никому неизвестные символы.

— Хвастливый петух, рано или поздно, окажется жертвенным петухом, — хрипло произнесла Бандалор, утирая кровавые слюни дрожащей рукой. — И тогда я отведаю суп из твоих потрохов.