Верховная: по тропе из еловых веток (СИ)

Девушка хрипло рассмеялась, но её смех прервал тяжелый грудной кашель. Повторился очередной плевок.

— Зачем тебе я, если ты собрал так много союзников? Не глупо ли возиться с немощной девкой, которую я могу убить в любой момент и исчезнуть?

Кристиан сделал неторопливый глоток. В его голубых глазах, что так отчётливо виделись девушке, отразилось снисхождение. Бандалор усмехнулась про себя — вот, что его погубит. Ощущение собственного превосходства, слепое заблуждение. Будто он умнее и дальновиднее любого из своих врагов.

— Ты не понимаешь, Бандалор. Союзники непостоянны, они могут повернуться против меня, но против разрушительной силы в моих руках — никогда. Иначе последствия для них могут быть ужасными.

Демонесса усмехнулась. В этом он действительно был прав. Людям свойственно предавать друг друга, клясться в любви и держать руку на кинжале, насылать проклятья. Возможно, покорённые государства уже начали выстраивать тайный альянс, чтобы подавить гнёт Святого. Пусть в их рядах нет ведьм, численное превосходство вполне способно уничтожить маленькое королевство.

— Я займу престол, когда достигну своей цели. Король падёт. Вся власть и магия будут в моих руках.

Кристиан вскинул руки так, будто ждал оваций. И они прозвучали, но только в его сознании. Бандалор ничего не ответила. Диалоги с этим мужчиной утомляли её. Каждый раз он говорил одно и тоже, склоняя принять его предложение. Однако эти торги, хитрости и угрозы никогда ни к чему не приводили. Следовать за кем-то вроде него гораздо противнее заточения в хрупком изувеченном теле.

— Я стану самым великим человеком в истории! — не унимался Фонберг. — Мое имя станет молитвой на губах всех народов! Ха-ха-ха!

Бандалор не удержалась от заливистого, безудержного смеха, потакая Святому. На миг их голоса слились в убийственную какофонию, но Кристиан предпочитал делать это в одиночку. Замолчав, он одарил свою собеседницу недовольным взглядом, который, впрочем, ничуть ее ни смутил. Легкая вибрация сотрясла все тело Летиции, будто по нему пустили электрический ток из зачарованного обогревателя. Захлебываясь, она продолжала смеяться, пока устало не сплюнула:

— Воистину!

Фонберг разозлился. Он не собирался оставлять ее выходку без наказания, однако их единение совсем не вовремя нарушили:

— Ваше Преосвященство.

В распахнутую дверь вежливо постучала боевая ведьма. Оба в комнате знали, кто мог потревожить Святого в столь поздний час.

Оливия тихо вошла в покои, почтительно склонившись перед своим господином.

— Разрешите доложить.

— Разрешаю.

Верховная выпрямилась, но продолжила смотреть себе под ноги. Видимо, рана после недавних событий была еще слишком свежа. Бандалор не понимала, как при такой внутренней силе и ярости, эта блеющая овца еще не убила жестокого пастуха.

— Цель забрали во дворец, её семью арестовали. Король предъявил им обвинения за жестокое обращение с целью в прошлом. Поместье уже оцепили.

Девушка говорила твёрдо, хоть и понимала, что принесла отнюдь не благую весть.

— Так же нами был уничтожен арьергард короля в Яжном лесу. Сбежать удалось лишь двум рыцарям.

Кристиан сжал бокал с такой силой, что треснула ножка, и осколки разлетелись по полу. Бешенство заклокотало в его венах, как вода в кипящем чайнике. Почему в его планах постоянно были какие-то огрехи? Почему эти пустоголовые ведьмы не могли делать свою работу нормально⁈

Зажав пальцами переносицу, чтобы хоть как-то успокоить стрельнувшую в голову боль, он рявкнул:

— Взять в заложники вторую цель, привести ко мне! Будем давить на нее через близкого человека.

— Разрешите поинтересоваться?

Кристиан, не ожидавший такой самодеятельности, хищно улыбнулся. Смелость Верховной позабавила его. Святой полагал, что после потери Лайлы, она станет покладистее. Оливия всегда была верной, но эмоции делали ее слабой. На самом деле, в тот раз Фонберг мог бы и пощадить нерадивую родную кровь, если бы изначально не планировал от нее избавиться. Лайла была надоедливой болячкой Верховной, и Кристиан не хотел, чтобы когда-нибудь это сорвало его планы. С боевыми проще — они оставались его подневольными. Их жизни находились в его руках.

— Разрешаю.

— Почему вы не забрали ее, когда представился такой шанс?

Мужчина скрипнул зубами. Еще одна деталь, которую он не любил — отсутствие инстинкта самосохранения. Слабоумие и отвага. Ведьмы временами задавали и более глупые вопросы, отвечать на которые ему даже нравилось, но стоило кому-то копнуть глубже и добраться до зарытых скелетов, как Святой приходил в бешенство.

— Почему, спрашиваешь, — зло прошипел он. — Я должен был стать для нее спасителем, которому она бы безоговорочно доверила свою силу, жалкое ты создание! Пока вы, — он перешел в чистой воды рычание дикого зверя, а не человеческую речь. — Все не испортили! Неверно подгадали время!

Ведьма не стала возражать. Лишь пожалела, что задала этот вопрос. Что нового она ожидала услышать? Во всех бедах всегда был виноват кто угодно, но не сам Святой. Просто Оливии хотелось уловить хоть крупицу логики в его поступках. Ведь она сама поступала бы совершенно иначе.