Верховные правители

Они увидели сквозь высокое окно, как на западную лужайку медленно опустился вертолет, шевеля мощным воздушным потоком листву деревьев; его белые и красные огни мигали в сумерках.

Через несколько минут худощавая фигура Бланкеншипа появилась в библиотеке. Он поморгал, неуверенно осмотрелся по сторонам, затем ответил застенчивой улыбкой на бурное приветствие Кларенса Кардуэла. Его тихий смущенный голос растворился в громогласном красноречии дяди Кларенса; все потянулись к Бланкеншипу, как металлические опилки - к магниту. Только Алан с Аделью остались стоять чуть поодаль.

- Генри выглядит хорошо, правда? - сказала Адель.

- Да, - ответил Алан. - По-моему, да.

Он чувствовал себя посторонним на тайном собрании. Его мать умерла в этом доме среди Кардуэлов. Вернувшись из Вьетнама, он застал рассеянную и сломленную женщину, тщетно пытающуюся привести в порядок свои эмоции. Говорили, что она пьет - почему нет, ведь она была из этих "сумасшедших Бойнтонов". Перед самой смертью, будучи не в силах произнести даже слово, она указала костлявым морщинистым пальцем на столик возле кровати. В ящике Алан нашел вырезку из газеты о его назначении членом комиссии по равенству прав. Он решил, что таким образом она советует ему продолжать общественную карьеру.

Генри Бланкеншип оставил группу родственников у камина и пересек комнату, чтобы поздороваться с ним - как ни странно, Алана это обрадовало; своеобразное обаяние кузина Генри проявлялось в способности пробуждать благодарность незначительными любезностями.

- Я рад, что тебе удалось прилететь, Генри, - сказал Алан. - Я знаю, как ты занят.

Вблизи худое умное лицо казалось хрупким - это впечатление усиливали толстые линзы очков. Во многих отношениях, подумал Алан, Генри - сын своей матери. Эми Кардуэл была бледной и бесплотной, как привидение, женщиной, которую часто приковывали к постели загадочные недомогания. В молодости хрупкая, но излучавшая какое-то недолгое сияние Эми очаровала Джорджа Бланкеншипа. Никто не знал, как ей это удалось. Возможно, свою роль сыграли её мягкость и изящество, или в Джордже пробудили страсть мысли о приданом.

Выражение лица кузина Генри вернуло Алана к теперешней беседе. О чем говорил Генри? Он как всегда вежливо объяснял, что пошел бы на любые жертвы, чтобы принять участие в праздновании дня рождения своего деда.

Легкое изменение тона обозначило конец ритуального ответа.

- Жаль, что мы так редко общаемся, Алан, - сказал Генри. - Однако я слежу за тобой. Думаю, ты славно потрудишься на посту губернатора этого штата.

- Если меня выберут.

- Выберут. Я в этом твердо уверен. Я поддержу тебя деньгами в любом необходимом размере.

- Я бы хотел, чтобы все было так просто.

- Все действительно так просто. Мы не можем терять таких людей, как ты. Тебе предстоит сыграть важную роль в грядущие трудные времена. Нам нужны люди, занимающие правильную позицию.

- Ты уверен, что знаешь ее?

- Конечно.

Похоже, этот вопрос удивил Генри.

- Между прочим, я хочу попросить тебя об одной услуге. Твой человек вмешивается в дела моего друга.

- О ком ты говоришь?

- Это мой деловой партнер. Харри МакКаффри. Я хорошо знаю Харри и его жену Тину. К сожалению, твой человек беспокоит их. Я бы хотел, чтобы ты его убрал.

За пять лет Харри МакКаффри постоянно поднимался в иерархии кузина Генри. Многие люди, считавшие себя близкими к Генри в деловом отношении (никто не претендовал на личную близость), находили странным этот рабочий тандем застенчивого мультимиллиардера и надменного, безжалостного человека, родители которого были сборщиками фруктов без постоянного места жительства. Алан подозревал, что правда заключалась в следующем: кузин Генри закрывает глаза на жестокость МакКаффри, потому что уверен в его абсолютной преданности.

- Что именно происходит?

- Он допрашивал МакКаффри и его жену. Насколько мне известно, в связи с подкупом Пола Берри. Я могу поручиться за Харри. Я обещал ему, что ты снимешь эту проблему.

Мягкий голос содержал следующее послание: я прошу об очень маленьком одолжении, сущем пустяке. Алана возмутило, что Генри не сомневался в его содействии.

- Я разберусь в этом и посмотрю, что я могу сделать, - суховатым тоном ответил Алан.

В камине полыхало полено. Все собрались, чтобы спеть "С днем рождения". Джозеф Эндрью слушал, положив одну руку на вставленный в ухо слуховой аппарат и довольно причмокивая губами. Вскоре его голова начала клониться вниз, глаза стали невидящими, и ему помогли добраться до кровати.

В одиннадцать Алан сказал, что пора возвращаться домой. Подъехав к большим железным воротам, он спросил Адель:

- Ты хорошо провела время?

- Это был прекрасный день рождения. Таких праздников осталось не много.

Она оглянулась назад и посмотрела на аллею, ведущую к родовому поместью.

- Через несколько лет такие дома исчезнут.

- Я не считаю это ужасной потерей.

- Неужели? - с искренним упреком в голосе сказала она.

Ему не хотелось быть предателем, он лишь искал другой путь, и поэтому он сказал:

- Ты слышала о бойне в Колома?

- По-моему, да.