Верховный король

С криком печали и ярости Тарен бросился к горящим домам. Тростник на крышах пылал с треском, многие стены рухнули, на месте хижины Аннло дымились руины. Перевернутый и обгорелый гончарный круг, словно мертвый пустой глаз, уставился в небо. Среди расколотых глиняных чаш и кувшинов распростерлось тело гончара.

Тарен упал на колени. Тяжелая рука Колла легла на его плечо, но он вырвался и с тоской поглядел на старого воина.

– Неужели я только что торжествовал победу? – хрипло прошептал он. – Мало радости от нее людям, которые некогда меня приютили! Кровь Коммот Мерин на моих руках.

Позже Ллассар отозвал Колла в сторону.

– Странник не выходит из хижины гончара, – вздохнул юный пастух. – Я знаю, как тяжело человеку терпеть боль собственной раны. Но военачальник несет в себе раны всех, кто за ним следует.

Колл кивнул:

– Пусть побудет один. Утром все будет в порядке. Но, – добавил он со вздохом, – похоже, эта его рана никогда уже не затянется.

К середине зимы был собран последний отряд, и воины коммотов направились в Каер Датил. Ллассар, Хевидд и Ллонио по-прежнему были с Тареном, который вел войско на северо-запад через горы Ллаугадарн. Вперед высылали дозорных, и ничто не замедляло их быстрого движения.

Дважды на них нападали летучие отряды противника – оба раза люди Тарена отбивали атаку. Враги отступали с потерями и, усвоив горький урок, больше не смели нападать на колонны, идущие под знаменем Белой Свиньи. Войско Тарена быстро миновало подножие Орлиных Гор. Гурги гордо нес знамя, которое громко хлопало на ветру, дующем с дальних вершин. Под плащом Тарен увозил с собой скорбный талисман – почерневший от огня черепок из Коммот Мерин.

На подступах к Каер Датил верховые дозорные принесли весть еще об одном войске. Тарен галопом понесся вперед. В авангарде копьеносцев навстречу ему ехал Ффлеуддур Ффлам.

– Клянусь Великим Белином, – вскричал бард, торопя Ллиан, – вот уж обрадуется Гвидион! Видишь, северные лорды вооружились до зубов. Когда Ффлам призывает… впрочем, ладно… я их собрал именем Гвидиона, иначе они не пошли бы так охотно. Но это уже не важно: главное – мы в пути. Я слышал, король Придери тоже поднял свои армии. Вот когда ты увидишь настоящее боевое войско! Думаю, за ним идет половина западных кантрефов.

Тарен заметил Глеу, сидевшего на серой деревенской кляче.

– Эге, и великанчик с вами, – улыбнулся он.

Бывший великан, деловито обгладывавший кость, сделал вид, будто едва узнает Тарена.

– Не знал, что с ним делать, – тихо сказал Ффлеуддур. – У меня не хватило духу его прогнать. Вот он и здесь, но не перестает ныть и жаловаться. Сегодня у него болит нога, завтра – раскалывается голова, и так все части тела по очереди. Когда не ест, то без конца толкует о временах, когда был великаном.

Ффлеуддур оглянулся на навострившего уши Глеу и заговорил еще тише:

– А главное, я так наслушался его историй, что почти жалею мелкого прохвоста. Конечно, он слова доброго не стоит, но, если подумать, его и впрямь много обижали… Вот когда он был великаном… Тьфу! – Бард перебил себя и хлопнул по лбу. – Довольно! Еще немного, и я стану лопотать его словами. Давай присоединяйся к нам! – воскликнул он, выпутывая арфу из сплетения луков, колчанов, круглых щитов и кожаных ремней у себя за спиной. – Все друзья встретились вновь. И я сыграю вам отличную мелодию, чтобы отпраздновать встречу и заодно согреться!

Повеселевшие от музыки барда спутники поехали вместе. Вскоре крепость Каер Датил зазолотилась в скупом свете зимнего солнца. Ее мощные бастионы нависли над долиной, как орлы, рвущиеся взлететь в небо. Под стенами, опоясывая крепость, расположились военные лагеря. Флаги реяли над шатрами лордов, пришедших по зову Королевского Дома Дон. И все же не эти разноцветные знамена, развевающиеся на ветру, и даже не эмблема – Золотое, Восходящее из Туч Солнце – заставили сердце Тарена зайтись от радости. Главное, что его спутники и воины Свободных коммотов добрались наконец до своей первой цели и могут хоть недолго передохнуть в безопасности. В безопасности… Мысли Тарена вернулись к недавним дням. Он вспомнил о Руне, короле Моны, который спал вечным сном подле ворот Каер Кадарн; об Аннло Горшечнике. И его пальцы сжали глиняный черепок.

Глава десятая Приход Придери

Каер Датил превратился в военный лагерь. Горящими снежинками кружились в воздухе искры от кузниц, где ковали оружие. Звон железных подков боевых коней наполнял внутренние дворы крепости. Резкие клики сигнальных рогов прорезали чистый морозный воздух. Хотя все они находились сейчас в безопасности под защитой крепостных стен, Эйлонви все же отказалась сменить грубую одежду воина на более подходящий наряд. Самое большее, на что она согласилась, и то неохотно, так это помыть голову. Почти всех придворных дам отправили под защиту дальних восточных крепостей, но Эйлонви наотрез отказалась присоединиться к оставшимся женщинам в их прядильных и ткацких мастерских.