Вермахт против евреев. Война на уничтожение

Вермахт смог сплотить свои фронтовые подразделения только с помощью строжайшей дисциплины, которая в свою очередь покоилась на извращении морали и военного права. Извращение дисциплины в восточном пространстве проявлялось на трех взаимосвязанных уровнях: 1) нарушение дисциплины солдатами на поле боя каралось с беспримерной жестокостью; 2) солдаты получали приказы участвовать в «официальных» и «организованных» убийствах гражданских лиц и военнопленных и в уничтожении вражеской собственности; 3) вследствие этой легализации преступлений войска скоро перешли к самовольным реквизициям и расстрелам без разбора, которые категорически запрещались их начальниками. Эти преступления редко наказывались строго, во-первых, потому, что командиры в принципе благосклонно относились к таким акциям, во-вторых, потому, что они были желанной отдушиной для злобы и фрустрации. Так возникал замкнутый круг: извращение дисциплины создавало почву для варварства, которое в свою очередь влекло за собой дальнейшее ужесточение дисциплины[503].

Источники позволяют выявить и другие мотивы добровольного участия немецких военнослужащих в массовых экзекуциях евреев. Например, в декабре 1941 г. медсестра германского Красного Креста Анетта Шюкинг услышала от одного армейского фельдфебеля рассказ о том, что он добровольно участвовал в массовом расстреле евреев близ Винницы, рассчитывая на повышение по службе. После этого расстрела фельдфебель буквально лишился сна. Очевидно, что он не кривил душой: в январе 1942 г. он снова встретился с Шюкинг и опять заговорил о том, что был участником казни 6 тысяч евреев в городе Хмельнике Винницкой области[504]. Другие источники тоже подтверждают, что некоторые участники массовых расстрелов из числа военнослужащих не могли спать после того, что сделали или увидели. В феврале 1943 г. медсестра Бригитта Эрдман в военном госпитале Варшавы всю ночь слушала раненого солдата, который не мог заснуть. Он рассказывал, что его рота была придана расстрельной команде. Людей ставили на край могилы, он и его товарищи стреляли им в затылок. Одна перепуганная пожилая женщина подбежала к нему, в руках она держала собственную фотографию, которую просила передать ее мужу. Солдат не выполнил ее просьбу, но положил фото в свою солдатскую книжку и показал его медсестре[505].

Итак, главная ответственность за ведение вермахтом расовой и мировоззренческой войны против «еврейского большевизма» лежит на военном и политическом руководстве Третьего рейха, которое было проникнуто идеологией расового превосходства, антисемитизма, антибольшевизма. Глубинные истоки безжалостности генералов, офицеров и солдат в восточном пространстве следует искать в опыте политической и общественной жизни Германской империи и Веймарской республики, в опыте, извлеченном современниками из событий Первой мировой войны и революции 1918–1919 гг. Наконец, немаловажное значение имела сама военная действительность на фронте и в тылу, формировавшая у солдат, офицеров и генералов стереотипы преступного поведения на вражеской территории.

Заключение

Приказы даже для солдата не могут рассматриваться как смягчающие вину обстоятельства там, где сознательно, безжалостно, без всякой военной необходимости или цели совершались столь потрясающие широко распространенные преступления.

(Из приговора Международного военного трибунала в отношении подсудимого Кейтеля)

Вермахт был единственным учреждением в гитлеровской Германии, которое располагало реальной властью и силой, чтобы не допустить преступлений на оккупированной территории Европы. Но вместо этого немецкая армия образовала одну из четырех независимых и взаимодействующих структур нацистской машины уничтожения наряду с гитлеровской партией, чиновничьим аппаратом и промышленностью.