Верная Богу, Царю и Отечеству

«Дорогая Дуся! Я в большом отчаянии, этот проклятый кондитер продал жидовке не только почти все тетради А-ки [Аннушки], но и письма Папочки, письма Г[ригория], письма А-ки оттуда. И эта подлая все отдала в издательство, говорит, что не имеет права у себя держать. Теперь единственное, что у нас осталось, это одна или две тетради мною переписанные, четыре тетради, переписанные Мамой Кокой [Верой Валериановной], четыре тетради мною получены от Павли (Тют…). Вы знаете как они нам были дороги, там же одна тетрадь писанная рукой А-ки… Во что бы то ни стало Господом Богом молю спасите это. Вы знаете, что в деревне это оставлять нельзя. Я больше проклятым мужикам не доверяю. Сообщите что нужно, я пошлю. Сохраните у себя. Сохрани Господь крест…

Ваша В. [Алексей Николаевич Толстой]».163

В общем, сценарий ясен. После исчезновения оригинальной рукописи в проруби (как говорится, концы в воду), оставшиеся «переписанные» тетради были переданы на хранение безграмотным идиотам во главе с проклятым кондитером. В следующем акте проклятый кондитер продает их жидовке, как и прочие письма, которыми предполагалось украсить увлекательный детектив. И, наконец, в заключительном акте жидовка, в полном соответствии со своей жидовской натурой, передает все это в издательство.

Цех по производству тетрадей.

Остается последнее - собственно произвести эти подложные тетради на белый свет, чтобы в случае непредвиденных осложнений, например, обоснованной критики в прессе, или возникновения сомнений у иностранных издателей, или даже судебных исков со стороны тех, кто попытается доказать лживость публикуемой фальшивки, продемонстрировать исходный текст всем умникам. Но это уже проще - так сказать, дело техники. Достаточно посадить трех секретарш, чтобы от руки вписать текст в чистые тетради. Было бы только с чего списывать. А с чего списывать, как говорится в определенных кругах, уже было - с черновиков литературного гения А.Н. Толстого (по нашему глубокому убеждению, которое мы постараемся более широко аргументировать в дальнейшем). Эта почетная задача была поручена нескольким ответственным сотрудникам женского пола. Имена четырех сохранил для истории архив. В назидание потомкам назовем исполнительных соратниц великого писателя. Вот эти героические женшины, чей доблестный труд на благо революции вполне мог быть оценен самой высокой революционной наградой: Надежда Павловна Чахурская, Елена Мартыновна Бархатова, Вельгельмина Эрнестовна Вакс, а также Л.П. Крамер. Возможно, кто-то из них послужил прообразом великому писателю при написании значительного в его творчестве рассказа «Гадюка».

Задачи переписчиц, по-видимому, несколько различались. Если первые две, судя по всему, выполняли чисто механическую задачу переписки и, возможно, перевода на французский язык, то двум последним выпала более ответственная задача - написать свои варианты на тему «дневника». Зачем? Ну, хотя бы затем, чтобы создать здоровую атмосферу творческого соперничества, что-то вроде соц. соревнования или конкурса «Алло, мы ищем таланты», в общем - у кого лучше получится. Получилось по-разному. Вариант Л.П. Крамер - грубая фальшивка, опереточный стиль дешевой кокотки, неприкрытая гнусность и грязь. То, что это подделка, скрыть невозможно, поэтому в архиве этот документ получил название «отрывки из дневника Вырубовой, подделанные Л.П. Крамер». Вполне возможно, что все эти варианты принадлежали одному автору и были всего лишь распределены между названными женщинами для переписывания, то есть для придания им некоего документообразия. Скорее всего, так оно и было. Впоследствии, случайно или намеренно, но и само авторство было закреплено за этими женщинами, которые в этом случае послужили лишь прикрытием подлинного литературного (а может быть уголовного?) авторитета. Странно только, что эти подделанные отрывки находятся среди подлинных писем и телеграмм Анны Александровны Вырубовой.

Гораздо удачней в смысле правдоподобия оказалась другая попытка, которую мы условно (на основании вышеизложенных рассуждений) припишем В.Э. Вакс. Создается впечатление, что она (или тот, кто был настоящим автором) пользовалась подлинной перепиской Анны Александровны с Царской Семьей. Возможно даже (и в этом нет ничего странного), что и сама Вельгельмина Эрнестовна (если это, конечно, она) прониклась сочувствием к невинным страдальцам, что не могло не отразиться в тексте ее сочинения. Однако жесткие идеологические рамки, поставленные неумолимыми заказчиками, не позволили этой женщине стать на сторону правды, и в каждом абзаце ее сочинения проступает деготь, ложка которого, как известно, портит бочку меда.

Безусловно, вне конкуренции оказался вариант, всецело принадлежащий, по всей видимости, самому А.Н. Толстому. Его уверенная победа в литературном соц. соревновании (пусть даже и с самим собой) была неоспорима.