Верная

Бен взял печенье и кивнул в ответ официанту. Они объединились против Шелби.

– Ты это серьезно? – спросила Шелби.

Бен открыл свое печенье. «Все ваши мечты осуществятся». Он положил печенье на стол и отбросил его одним пальцем.

– Это не очень хорошая идея – получить наудачу высказывание, касающееся твоей жизни, – сказала Шелби.

– Я должен был догадаться, что это ты, – сказал Бен.

– Неужели? – Шелби ненавидела креветки, но пришлось съесть их в огромном количестве.

– Я ведь говорил тебе, что ты способна спасти мир.

– А как я не догадалась? Бэмби. Абсолютная подсказка.

– Точно, – засмеялся Бен. – Ты помнишь?

– В четвертом классе. Ты еще заплакал.

Бен поморщился, как от боли. Он похож был теперь на того застенчивого мальчика, каким был в детстве.

– А Джимми, не помню его фамилию, тот крутой парень, что сел потом в тюрьму, стегнул тебя резиновой лентой, когда ты плакал.

Шелби отщипнула кусочек от тоста с креветками.

– Мне назначили стипендию для оплаты последнего года обучения. Я успешно его завершила.

– Серьезно? Здорово. Впрочем, я не удивлен.

– Я работаю в «Обществе защиты животных».

«Сумей правильно поставить себя, – советовала ей Маравелль, когда они обсуждали по телефону предстоявшее Шелби свидание, как они полагали, с незнакомым человеком. – Не рассказывай ему о своих проблемах, не вороши прошлое». Поэтому Шелби не стала говорить Бену, что собирается поступать в ветеринарное училище. А вдруг ее не примут? Она старалась сосредоточиться только на позитивных моментах, чего никогда не делала, когда они были вместе.

Бен доел свою порцию и достал бумажник.

– Я выбрал ресторан, поэтому оплачиваю ужин.

Шелби почувствовала, как ее охватывает какая-то странная паника. Сейчас Бен покинет ее. Наверно, у Шелби в этот миг был такой же удрученный вид, как у бродячих собак, которых она запирает на ночь в клетку.

– Уже все? Ты собираешься платить?

Бен склонился к ней:

– Служба знакомств ошиблась, Шелби. И мы оба знаем это.

Он улыбнулся и встал, чтобы уйти. Оставив на столе тюльпаны и щедрые чаевые для официанта. Когда он вышел из ресторана, Шелби взяла со стола пять долларов и потихоньку спрятала их в кошелек. Деньги Бена понадобятся ей на такси, а цветы пусть остаются официанту. Может быть, его жена порадуется им. Возможно, она затащит его в постель и скажет, что никого не любила в своей жизни так сильно, как его.

Глава 9

Когда температура воздуха приближается к ста градусам по Фаренгейту, люди, живущие на Манхэттене, всячески стремятся погулять по зеленой травке, найти местечко под тенистым деревом, даже если это подразумевает выезд в Вэлли-Стрим. Шелби сидела на заднем дворе у Маравелль со своими собаками. На ней была футболка и короткая клетчатая юбка. Они наполнили из садового шланга холодной водой, быстро нагревающейся на солнце, пластиковый детский бассейн, купленный в местном магазинчике, где все товары стоят один доллар.

Шелби погрузила в воду ноги, хотя бóльшую часть бассейна занимал Пабло, развалившийся в нем, как большой полярный медведь. Как она и ожидала, виноградная лоза, которой так восхищалась Маравелль, когда покупала дом, свешивалась с гаража. Сотни пчел собирались вокруг сладких бутонов, так что Маравелль попыталась срезать лозу. Когда ей это надоело, она принесла кувшин чая со льдом и немного рома.

– Мне казалось, ты бросила курить, – сказала Маравелль, когда Шелби зажгла сигарету.

– Я вновь закурила после свидания с Беном. Это было серьезное потрясение. Завтра перестану.

– Бросай сегодня же, – посоветовала Маравелль. – А Бен мне нравился.

– Да ты его едва знала! Он всегда был или на работе, или в училище. Мы жили каждый сам по себе.

– Это ты завела такой обычай. Всегда его отталкивала.

– Я вправе разрушить свой мир. – Шелби подлила рому в чай со льдом и сделала маленький глоток. Затем облизнула губы. – На удивление освежающий напиток.

– Бен был готов на все ради тебя.

– Я думала, это означает, что он идиот.

– Нет, – возразила Маравелль. – Это ты вела себя как идиотка.

Они поужинали на заднем крыльце. Маравелль вела себя очень сдержанно: она как будто избегала разговора, обмолвившись только, что у нее проблемы с детьми.

– Опять этот гад Маркус появился?

Маравелль покачала головой:

– Нет, не это. Но я все время наблюдаю за ними. Раньше я жалела тебя из-за того, что у тебя нет детей, а теперь думаю: возможно, тебе повезло. Ни о ком не надо волноваться.

– Но я все равно волнуюсь. Я по этой части главная.

– Уж поверь мне. Когда дети, гораздо хуже. Они появляются на свет изначально хрупкими. Потом перестают слушаться, теряются, простужаются. Влюбляются без взаимности, у них появляются ужасные друзья, они начинают лгать.