Вернейские грачи

— Фонтенак не церемонился со мной. Больного, истекающего кровью, меня отправили в лагерь Бухенвальд. Мне отрезали руку, хотя можно было ее спасти. От побоев, от пыток, от голода я потерял зрение, слух, я перестал говорить. Я сделался мертвецом. Меня должны были казнить. — Голос Сенье рос, повышался. — Но накануне казни пришла Советская Армия и всех нас освободила. Один советский врач стал заботиться обо мне. Во что бы то ни стало он хотел, чтобы я снова сделался человеком. Он ходил за мною, как самая заботливая сиделка. Он привез меня к себе на родину, в Советский Союз.

Прошло очень много времени, прежде чем я смог вернуться к жизни. Мой русский друг сказал мне, что война окончена. Враги изгнаны из России, из Франции, из всей Европы. Все в мире спокойно. Я жил в огромной мирной стране. Эта страна много работала. Восстанавливала города, разрушенные войной, сажала сады, лечила людей, заботилась, чтоб у народа было вдоволь хлеба и хорошей одежды чтоб молодежь могла учиться всему, что ей хотелось. И я был спокоен.

Но вот я вернулся сюда, в мою Францию. Я слепой, но я вижу и чувствую, что делается в мире. Предатели фонтенаки хотят командовать политикой. Новая страшная война будет грозить миру, если мир не опомнится.

Люди, действуйте, если не хотите стать такими, как я!

Слепой подбросил вверх свой пустой рукав, и поднял к небу безглазое белое лицо.

Могучим единым воплем гнева ответил ему народ.

Долина пришла в движение. Колыхаясь, грозно рокоча, к шоссе двинулась могучая людская колонна. И, все нарастая, покатился к городу, затопляя все на своем пути, человеческий поток…

ТРУДНОСТИ И ГОРЕСТИ

Краска медленно приливала к щекам Гарденера, которые и без того были красны, как будто он только что гулял на ветру. Однако ветра не было ни малейшего. Даже занавески на окне известного нам номера гостиницы с помпончиками и умывальным тазом не шевелились. Желтое солнце смирно лежало на подоконнике, где-то кричал паровоз, играли на рояле. Майор начал машинально высвистывать тот же мотив, но сейчас же оборвал свист

— Гм… Любопытно… — пробормотал он наконец.

На самом деле майору было ничуть не любопытно. В эту минуту никто не сказал бы, что главным девизом этого сумрачного, усталого человека были два слова: «энергия и воля». Ни энергии, ни воли не замечалось сейчас в облике Гарденера. Наоборот — растерянность и угрюмость. Беспорядки в городе, приезд Фонтенака, а главное — эта история с помощником, от которой Гарденер еще не пришел в себя…

За последнее время антипатия Гарденера к Вэрту заметно усилилась. Капитан становился день ото дня все самоувереннее и бесцеремоннее. Теперь он почти без всякого стеснения отстранял майора от тех дел, которые считал важными. Больше того, он не находил нужным не только советоваться с Гарденером, но даже посвящать его в эти дела. К тому же между ним и миссис Гарденер возникла внезапно горячая дружба. Жена майора сделалась большой поклонницей капитана: в глаза и за глаза она говорила, что восхищается манерами капитана Вэрта, его распорядительностью, выдержкой, энергией. Она часто уезжала с Вэртом в далекие прогулки на автомобиле.

Гарденер наблюдал, выжидал, но однажды не вытерпел: послал верного человека к одному старому другу, осведомленному в вопросах политики и имеющему связи в военных кругах. И вот, наконец, пришел ответ. Друг сообщил, что, по имеющимся сведениям, капитан Вэрт, родня которого находится в Германии, во время войны был связан с немецким командованием, после войны проживал в Штатах, успел зарекомендовать себя здесь с лучшей стороны и поэтому был послан в Европу как человек, хорошо знакомый с европейской обстановкой. У Вэрта имеются друзья и покровители среди высшего командования, а также и в Федеральной Республике. Словом, майору Гарденеру следует быть в ладу со своим помощником и держаться осмотрительнее.

У Гарденера словно открылись глаза. Так вот откуда у Вэрта этот шикарный берлинский акцент, этот невыносимый тон с подчиненными и в последнее время даже с ним, с Гарденером!

Но не только отношения с Вэртом заботили майора. События в городе принимали серьезный характер. Если бы они касались только французов, тогда пожалуйста: пускай ссорятся, сводят между собой счеты. Но митинг в горах! Но эти лозунги: «Американцы, убирайтесь из Франции!» Это уже не может не волновать майора Гарденера. Ведь и его лично упоминали на этом митинге как покровителя семьи Фонтенак!

Там, на митинге, выступил какой-то старый слуга Фонтенаков и рассказал обо всех тайных делишках именитого семейства! Конечно, Гарденеру и раньше были известны грехи господина Пьера Фонтенака, о них ему в свое время сообщили осведомленные люди. Известно было майору, как этот важный сановник выдавал гитлеровцам партизан и как за это он получил благодарность гитлеровского командования. Знал майор и о темных деловых махинациях господина Фонтенака и его доверенного Морвилье. И уж, разумеется, теперь, после разоблачения Фонтенака на митинге, называться другом этого господина Гарденеру вовсе не улыбалось.