Верни мою жизнь

— Вот! — Катя торжественно вернулась на веранду. И сейчас на её округлом лице проступило жутко таинственное выражение: — Представляешь, оказывается, моя бабушка была не из простых. Может, поэтому…

— В смысле — не из простых? — переспросила я.

— В том самом. Она, оказывается, вела очень любопытные записи.

— Дневник, что ли? Или, как их… Мемуары? — хмыкнула я. — Не. Давай мы не будем тревожить память и лезть в чужое.

— Да погоди, — вдохновенно перебила Катя, махнув рукой. — Не дневник это, а… ну, словом, заговоры. Понимаешь? Древние, тут приписка, что аж в третьем поколении передавалось. То бишь от моей прапрабабки, кажется.

— А-а-а, — протянула я с серьезным выражением лица, — заговоры. Понятно. Кого заговаривать-то будем?

— Тебя! — подняла вдруг на меня глазищи Катя.

Что-то в ней было такое… древнерусско-красивое. Так наденешь на нее платье, платок на голову — вылитая юная ведунья. Аж мурашки по коже пробежали от ее зычного голоса.

— Меня, — зачем-то заулыбалась я. — Ну вот ещё. От сглаза, что ли? Так-то у меня, Катюх, всё в порядке. Работа есть, жильё собственное тоже, молодой человек…

— Молодой человек! — фыркнула Катя. — То-то и оно. Сережа твой, ты уж прости, молодым человеком явно и останется. Муж тебе нужен, а вы уже три года ни мычите, ни телитесь.

— Да нафига нам этот штамп, — привычно и вымученно отозвалась я, устав от этих разговоров. Только ленивый не спросил, когда мы наконец с Серегой поженимся и детей нарожаем. — Нам по двадцать семь всего, куда спешить?! Это раньше старость рано подбиралась, сейчас-то самая жизнь: путешествия, карьера, свобода, в конце концов.

— Вот-вот. Свобода, — Катя забормотала, склонившись над заветной тетрадкой и скользя взглядом по строкам. — Сереже твоему привольно живется: в твоей квартире, ты ему как примерная женушка еду готовишь и носочки стираешь, а он тебе что? Ты яркая такая, блондинка зеленоглазая, талантливая, умница, а живёшь ради галочки, как мама с папой сказали. Сын маминой подруги — какая банальность. Любишь его хоть немного или так, тоже удобно стало?

— Ка-ать. У нас нормальные… современные отношения, а готовить мне и самой нравится.

— Ага, после третьего ученика, когда примчишься в ночи, прям так и тянет к плите, — ехидно поддакнула Катя, отпив еще глоток чая из старинного бокала, и снова вернулась к исписанным страницам.

— Да ну тебя, — отмахнулась я, тоже потянувшись к вину. — Нормально мне с ним. Весело иногда. Да и в целом хоть есть мужчина в доме, к тому же он мне с делами помогает.

Несколько минут мы помолчали: Катя читала, я думала о своём. Сережа сейчас наверное вовсю развлекается с пацанами в Казани. На миг на душе стало одновременно тепло и пусто. Я подумала, что даже, кажется, соскучилась по нему. Опять зарастет, небось, щетиной — отправлю бриться сразу, знаю его привычку лезть целоваться, а мне потом терпеть раздражение на коже.

— Слушай, — опять понизив голос заговорила Катя, зачем-то оглянувшись на окно.

За мутным стеклом стояла такая чернота, что было немного жутко. Это в Москве никогда не темнеет, а здесь небольшая свечка и пламя в печке только сгущали ночной мрак. Не хватало еще воя волков, чтобы совсем перенестись в прошлое, лет эдак на сотню назад. Зато от чая стало тепло в груди и чуть веселее.

— М? — Я снова вгляделась в подругу, так, казалось бы, хорошо знакомую еще со школьной парты. Но сейчас в ее чертах сквозили незнакомые тени, и я натянула на свою клетчатую рубашку одолженный шерстяной платок.

Катя повернулась ко мне.

— Здесь даже гадание есть на суженого.

— Суженый-ряженый… Ой, Кать, не верю я в это. Нет никаких единственно верных и на всю жизнь, давай будем реалистами. Есть просто люди, с которыми нам удобно и хорошо. Какое-то время.

— А я думаю, что всё не так просто. Боишься, что ли?

— Вот ещё. А ты думаешь, что в тебе проснулись колдовские гены?

— Может, и так.

Таинственность этого вечера располагала к тому, чтобы поддаться и поверить во всякую мистику. По коже пробежались мурашки, и я на удивление самой себе ляпнула:

— А, давай, почему нет. Что там за хитрое гадание?

— Оно очень древнее, нужны перекресток, луна и два зеркала. — Катька решительно поднялась. — Пошли в лес, тут недалеко как раз две дороги пересекаются.

— Ой, в лес, — вырвалось у меня, но потом стало смешно. Чего сейчас, в современном мире, можно бояться в лесу? Тем более около этой деревни, наверняка исхоженный грибниками вдоль и поперек. — Ну, пойдем, — так же решительно сказала я. — Гадать, так по-настоящему! Только недалеко, а то мне уже спать жуть как хочется…

— Полуночи дождёмся и сразу назад, — успокоила Катя.

Воодушевленные необычным приключением и желанием пощекотать себе нервы, мы отыскали два зеркала (согласно прабабушкиным заветам): одно старинное квадратное, другое настольное, и спустились с крыльца.

Лес был совсем рядом — за калитку в заборе выйти и вот уже тропинка в густые заросли. Я подтянула платок поверх рубашки, и почувствовала, как по рукам пробежала дрожь. Лес дохнул на нас сыростью, хрустнули под ногами ветки.