Вернись и полюби меня (ЛП)

- Бродяга… - позвал Ремус: Сириус почему-то свернул к парадной лестнице, и Большой зал они миновали. - Большой зал был по левому борту и вот-вот скроется за кормой.

- Мы туда не пойдем, - Сириус откинул со лба мокрые волосы, чтобы не лезли в глаза. - Нам в больничное крыло – не то ты клюнешь носом прямо в мою тарелку с тыквой. Мадам Помфри заставит тебя наглотаться вонючих зелий, а потом уложит в уютную постельку и накормит ужином – как тебе планчик, уже ссышь кипятком от восторга?

- Я бы скорее сказал, что звучит неплохо, - на самом деле Ремусу сейчас вовсе не улыбалось подниматься по этим ступенькам, он и так напрягал всю свою волю, только чтобы не свалиться на полпути к гриффиндорскому столу. - Но Бродяга…

- Чутье мне подсказывает, что ты не согласен, - Сириус остановился помахать рукой Джеймсу и Питеру – точнее, только Питеру, поскольку Джеймс уже не замечал ничего вокруг и целеустремленно мчался в Большой зал. Или вернее было бы сказать “Лили-устремленно”? - И то же природное чутье на дерьмо сообщает, что возразить тебе нечего.

И с этими словами он взвалил Ремуса на закорки.

- Залезай – Скоростной Бродяга к твоим услугам. О-ох… только кондуктора не задуши, Лунатик…

- Извини, - Ремус ослабил хватку – он судорожно вцепился в Сириуса, как только почувствовал под ногами пустоту. - Урок кондуктору – пусть в следующий раз не хватает пассажиров без спросу.

- Сначала в ухо тебе рявкну, пойдет? - он подтянул повыше ногу своего пассажира, попытался нащупать другую – и пошатнулся. - А где вторая нога? Было ж две, точно помню!

Ремус прыснул, пытаясь не свалиться, не придушить Сириуса и не навернуться с лестницы вместе с ним.

- Можно наколдовать носилки – ты в курсе? Это я так, в порядке идеи.

- Тоска зеленая, - в голосе Сириуса слышались нотки отвращения. - Ни одни дурацкие и скучные носилки не домчат тебя до больничного крыла с таким шиком, как Скоростной Бродяга.

- На ум приходит миллион других способов, - сказал Ремус, когда они кое-как одолели первый пролет. - Смотрите не убейтесь вместе с пассажиром, господин кондуктор.

- Хотел бы я знать, Лунатик, как тебе это удается… на вид – словно из прутьев, а весишь – как жидкий цемент.

- Врожденный талант.

Но Сириус так его и не отпустил, даже когда они добрались до больничного крыла. Все так же на закорках он доволок свой груз до самой двери и даже протащил сквозь нее. Ремус беспомощно смеялся и никак не мог остановиться – пока не заметил в лазарете знакомое носатое лицо; черные глаза смотрели изумленно и брезгливо.

Бродяга остолбенел, вцепившись в своего пассажира; Ремус грудью почувствовал, как у Сириуса напряглись плечи – точно превратились в железную балку.

Снейп сидел по левую сторону от мятно-зеленой занавески с заглушающими чарами. Ноги скрещены в лодыжках, локти – на подлокотниках, пальцы сложены домиком. Слишком… нарочитая поза – чего-то в этом роде ждешь не от подростка, а от человека постарше. Было в этом что-то такое… очень странное – то ли в самой сцене, то ли все-таки в Снейпе… Ремус даже не мог объяснить – просто знал, что его ожидания в чем-то не оправдались, и все.

Хотя он и не поверил в теорию Питера о темной магии – а он не поверил, и сам не знал, почему; просто она отчего-то резала слух – но Снейп и впрямь стал слегка другим; это было что-то неуловимое и необъяснимое, почти столь же странное, как Лили, которая снова с ним сблизилась – и даже больше, чем раньше…

Но Ремус прекрасно знал, какая это пытка – держаться вдали, когда кем-то по-настоящему дорожишь. Даже если злишься на этого человека и хочешь видеть, как ему больно; даже если хочешь сам причинить ему боль. Рано или поздно приходится выбирать, что для тебя мучительнее: простить или не прощать.

Сириус разжал пальцы, и Ремус, как по горке, съехал по его спине на пол. Выпрямился, опираясь на Бродягу, и как можно незаметнее заглянул ему в лицо. Знакомый жесткий прищур вернулся снова, и Ремусу это не понравилось – он терпеть не мог, когда у Сириуса появлялся этот взгляд. Хотя обычно тот на Снейпа так не смотрел… считал, что их с Джеймсом выходки ничего не значат – они просто прикалываются над ним, точно так же, как и над всеми остальными… Вот только это были отнюдь не их обычные приколы.

В общем, когда Сириус смотрел на кого-то с таким выражением – Ремуса мутило. Оно означало, что кому-то сейчас придется плохо – и обычно не тому, в кого метил Бродяга. В прошлый раз пострадали многие из тех, кто был сейчас в комнате.

Ремус испуганно покосился на Снейпа – тот устроился поудобнее на своем стуле в противоположном углу лазарета и снова сложил пальцы домиком. В этот момент из-за заглушающей занавески появилась мадам Помфри – любопытство на ее лице быстро сменилось пониманием, а затем тревогой.

- Мистер Люпин, - она вздохнула, покачав головой, и с готовностью шагнула вперед. - Так и думала, что вы сегодня заглянете.