Вернись за мной (ЛП)

Когда Кевин наклоняется вперед, гнев наполняет его глаза.

— Ты посадила меня в тюрьму, развелась со мной, а потом сказала мне, что нахалка, которую я воспитывал семь лет, даже не моя. Или я плохо себя чувствую? Мне, блядь, приятно покончить с тобой, и когда судья услышит, какая ты шлюха, почти уверен, что меня отпустят. На твоем месте, Элли, я бы сделал все возможное, чтобы никогда не столкнуться со мной.

И с этими словами он кладет трубку и встает.

Я смотрю на человека, которого когда-то любила и хотела сделать счастливым, а теперь он чужой мне. Я пришла сюда, чтобы завершить начатое, и, видимо, это именно то, что получила. Между нами не было любви. Это было владение и контроль. Все, чем мы были для него — лишь расходным материалом.

Глава 26

Коннор.

— В каком смысле у тебя есть ребенок? — спросил Деклан после того, как я закончил информировать его о том, что произошло на прошлой неделе.

Я избегал его звонков, говоря, что мне ничего не нужно, и вместо этого отправлял ему новости. Мне не нужна лекция или напоминание о том, что мы с братьями дали обет друг другу. Все это больше не имеет значения. Мы взрослые люди, и если кто-то из них не поймет, они могут просто пойти к черту.

— У меня есть дочь.

На другом конце трубки наступила тишина.

— Ты там сколько, почти четыре месяца? Как, черт возьми, ты сделал ребенка за такой короткий промежуток времени?

Я вздыхаю и начинаю рассказывать об Элли и Хэдли. Я держал ту ночь у сердца. Не было причин никому рассказывать, потому что это было только моим. Рассказывая все Деклану сейчас, я чувствую себя ребенком. Он всегда был больше отцом, чем братом, и у него присутствует самое большое чувство вины и разочарования из-за того, что мы пережили и сделали.

— Иисус Христос и все его ангелочки, Коннор.

Я представляю своего брата в его шикарном многоэтажном офисе, который заваливается на кресло, закрывая лицо рукой.

— Слушай, знаю, ты, наверное, сердишься на меня, но я счастлив. Я люблю эту маленькую девочку и очень влюблен в Элли. Не могу объяснить это, но ощущение такое, будто она является идеальной второй половинкой меня. Я не спрашиваю твоего разрешения и не прошу ничего другого, кроме как твоего понимания.

Деклан тихо вздыхает.

— Я понимаю это больше, чем кто-либо, брат. У меня была такая любовь раньше.

— Если говорить о Сид, то она лучшая подруга Элли.

— Ты видел ее? — В его голосе слышится оживление, которого не было минуту назад. Он может притворяться с кем угодно, но не со мной.

Он любит ее. Он всегда любил эту женщину, и именно из-за нее мой брат никогда не найдет счастья.

— Она была здесь той ночью.

— Черт возьми. Я не могу с ней видеться.

— У тебя не будет выбора, когда ты вернешься в Шугарлоуф отбывать свой шестимесячный срок, — напоминаю я ему.

Мой брат может быть большой шишкой в Нью-Йорке, но Сидни поставит его на колени.

— А что ты планируешь делать со своей новой семьей? Ты двигаешься вперед? Собираешься устроиться на работу? Сделать что-то другое?

Это главная причина моего звонка. Он потеряет свое дерьмо, но другим моим братьям будет еще хуже. Если я надеюсь втюхать им эту идею, мне понадобится Деклан для убеждения.

— Я бы хотел купить участок земли.

— Простите, что? — Он едва не задыхается от слов.

— Хэдли знает Шугарлоуф как свой дом, и у нас достаточно земли, чтобы купить его часть. Здесь нет ипотеки, поэтому я бы хотел что-то купить.

— Ты что, блядь, с ума сошел? Ты хочешь остаться в долбаном Шугарлоуфе? Ты помнишь, почему мы ушли, Коннор? Из всех гребаных вещей, которые я думал, что услышу, это, наверное, самая глупая!

Теперь моя очередь кричать.

— Да, я сумасшедший, потому что хочу быть отцом своего ребенка! Я хочу дать ей то, чего не было у нас — стабильность. Ты можешь убегать от вещей, которые ты любишь, Деклан, но я нет. Я нашел женщину, о которой буквально мечтал восемь лет, и не отпущу ее.

Если она хочет, чтобы я жил здесь и был похоронен на этой земле, я это сделаю.

Он пыхтит и ничего не говорит. Мы оба разозлены, и, как известно, наш характер берет верх над нами. К тому же мы любим хорошие словесные перепалки друг с другом, так что я сомневаюсь, что любые слова, которые мы скажем, будут иметь длительный эффект.

— И что ты собираешься делать? Как ты собираешься купить эту землю?

— Я не идиот. Я смогу найти работу.

Я еще не дошел до этого, потому что был занят отбыванием наказания, но я разберусь. Я получил степень, когда служил на флоте, и, хотя молочное животноводство — это не то, чем хочу заниматься, я, наверное, мог бы справиться с небольшим стадом.

Возможно.

— Ты не думаешь…

— Нет, ты не слушаешь. Я позвонил, чтобы рассказать тебе о твоей племяннице, которая невероятно замечательная, и что я на самом деле чувствую себя хорошо, и счастлив, но ты слишком эгоистичный хер, чтобы услышать это.

— Так же и ты думаешь только о себе. А как насчет Шона и Джейкоба? То есть, мы все будем заставлять тебя выплачивать деньги за часть земли, которую собирались унаследовать? Да ладно.

Я не хочу ни той проклятой фермы, ни каких-либо угодий, но мы все пообещали никогда не возвращаться!