Верните белых лебедей

Он встал, сдёрнул со спинки кресла свою куртку и вышел. Лада не сказала ни слова.

В обед решил сходить на рынок и купить мяса, просто наварить кусками и есть без хлеба. Ну, захотелось, пришлось идти. Настёна, конечно, заворчит, что приготовленный суп и котлеты в холодильнике остались, но это её дело. От нечего делать долго ходил по мясному ряду и выбирал. Наконец ткнул пальцем в приличный кусок:

— Прикинь, во что обойдётся?

Продавец, молодой мужик в белом халате, положил кусок на весы и назвал цену. Родион подал деньги, и они встретились взглядом.

— Родя? Здорово!

Бывакин настороженно вглядывался в знакомое и полузабытое лицо, потом засмеялся:

— Саня, Связин! Ну, молодец, как дела, как деревня?

— Да какие теперь дела, Родя? Деревня хизнула, колхоз растаскивают, и никому дела нет.

— Мать мою видел?

— Жива и здорова, приеду, привет передам.

— Конечно. Что в деревне нового?

— Да ничего! Во! Чуть не забыл. Ты Гриньку Апрошкина помнишь, его на Кавказе убили, так вот, оказывается, не его зарыли, а другого. Говорят, экспертизу какую-то делали в Ростове в морге, и нашли Гриньку. А сколь годов-то прошло? Вот, везут, Гриньку в могилу, а того несчастного по другому адресу, вроде как в Курганскую область, тоже деревенский. Вот к чему это всё? А матери каково? Её вон водой отливают, медичка из дома не выходит.

— Понял, Саня, до встречи.

Что же получается? Завтра могилу будут вскрывать? Родю колотила нервная дрожь: ладно, что встретил Связина, вовремя мяса захотел, а если бы нет? Кто бы мог подумать, что могила — не самое спокойное место между тем и этим светом? Позвонил диспетчерше такси, с которой часто общался, заказал машину:

— Надюша, понадёжней, потому что мне срочно надо в деревню, Лебедеве, запиши. Расчёт само собой, с водилой сразу, с тобой завтра к обеду. Жду.

Мощный тесак, которым разжился на рынке по случаю, положил в портфель, полный бумажник сунул в карман куртки, застегнул молнию. Настёну успокоил, что в деревне не всё ладно, мать придётся в больницу везти. Вышел во двор, машина стояла у подъезда, да и водитель оказался знакомым:

— Что тебя на ночь глядя в деревню понесло?

— Дела, брат. Ты отвыкай вопросы задавать, — посоветовал пассажир.

— Понял. Едем?

Родя кивнул. Ни одна живая душа не должна знать, что он откопал и куда всё увёз, потому спланировал, что водителя оставит в центре села с наказом никуда не трогаться, сам переулком уйдёт на вторую улицу и вернётся на кладбище, мимо которого только что проехали.

— Ждать долго?

— Простой оплачу. Бабу свою мне надо проверить, понял?

— Понятно. Не завидую я тому мужику.

— Закройся и спи, я стукну.

Прошёл переулком и бесшумно побежал за село. Добрался до ворот кладбища, хоть и всякого в жизни насмотрелся, а не по себе, жутковато. Отринул страх, всё равно он ни в какое сравнение не идёт со взглядом и вопросом Доктора: «Где деньги, Родя?» Вошёл под вековые сосны, осторожно обходя бугорки и оградки, направился к могиле Грини Апрошкинова, хотя уже знал, что не его прах тут сохраняется. Обошёл с восточной стороны, опустился на колени, тесаком стал выгребать глину из-под памятника. Помнил, что пакет положил далеко, потому копал без опаски. Потом засунул руку по самый локоть, добрался до целлофана, потянул — и вот он, портфель Доктора. Ощупал, открыл оба замка — всё на месте, как уложил. Так, вместе с комочками глины, которые не поддались обтирке носовым платком, сунул Докторский портфель в свою сумку. Тесак оказался лишним, Родя со всего размаху запустил его в сторону канавы и услышал, как он прошумел сквозь куст черёмухи.

Возвращался спокойно, подошёл к машине, стукнул в стекло. Водитель щёлкнул дверью:

— Ну, удачно? В смысле — захватил с кем?

— Одна, — нехотя ответил Родион.

— Ну, так пришлось… — водитель выразительно поиграл пальцами.

— Язык прикуси! — дёрнул Родион.

— Понял. Ехать?

— Ехай.

Теперь новая проблема не давала покоя: куда с этой поклажей? Доктор будет только через полтора года, всё это время хоть сиди на этих деньгах. В городе спрятать негде, кругом люди, каждый день что-то строят, роют бульдозерами и экскаваторами. На другой день снова позвонил Надюхе, прихватил с собой портфель и заехал в диспетчерскую.

— Надя, мой заказ у тебя записан?

— Это что, народный контроль? — огрызнулась она.

— Я спросил. Покажи журнал.

— Родя, не сдавай меня, тоже заработать хочется. Не писала я тебя. А надо было? — она с надеждой смотрела на клиента. Он ответил примирительно:

— В том-то и дело. И забудь навсегда, что я ночью ездил в деревню. Водилу я уже напугал. И тебе вот зелёненькая. Узнаю, что звонишь — язык отрежу. Доходчиво поясняю?

— Поняла, Родя. Могила, — Надюша перекрестилась.

— Сама сказала. Так и будет.