Верните белых лебедей

Уроки старика Родя усвоил быстро, научился отключаться на четверть часа в любой обстановке, стал сдержанным, невозмутимым, чем иногда пугал сотрудников. Вот и сейчас — откинул покрывало, заботливо заправленное Варей, лёг на мягкое гостеприимное одеяло, расслабился, перестал думать, но сна не было.

Когда приехал к узбеку, как и договорились, через три дня, процедура проходила в той же комнатке, только Родя лёг на кушетку, больше похожую на топчан, Алахитдин сел рядом, долго глядел в глаза, Родя снова уснул и спал, видимо, долго, потому что в комнате было темно. Он приподнялся, кто-то раздвинул шторы на окне, и в квадрате света появилась женская фигура.

— Вы хорошо спали, и я закрыла окно.

Она подошла ближе, и Родя увидел молодую, даже юную узбечку с множеством косичек на голове, в цветном просторном халате, который даже при лёгком движении выдавал её заманчивую фигуру. Что-то шевельнулось в памяти и исчезло…

— Отец работает, а меня попросил быть около вас. Я позову его.

Старый узбек сел рядом.

— У тебя тут, — он постучал по своей голове, — кровь портится, долго сидит, свежей крови нет, а старая не уходит. Надо лечить вот тут, — он опять постучал по своей шее. — Гузель будет тебя лечить, она ещё ребёнок, но Аллах дал ей знание. Это моя старшая дочь. На родине совсем бедно, она приехала сюда, русский хорошо знает, надо учиться. Гузель хочет быть врачом. Слушайся её, когда больно — скажи. Но надо терпеть.

Первый сеанс назначили на субботу, Родион чувствовал, что ему хочется видеть эту красивую и таинственную узбечку, вроде не увлекался женщинами, сам не заводил знакомств, чьи-то попытки познакомить с местными красавицами заканчивались традиционными обменами любезностями и холодным прощанием. Родион считал, что ценит свободу, хотя и сам не знал, для чего она ему.

Гузель встретила его у входа, поклонилась в знак приветствия, он тоже кивнул, прошли в комнату.

— Разденьтесь по пояс. Нет, брюки помнутся, вот простыня, снимите всё, завернитесь в простыню и на живот. Мне нужен ваш позвоночник.

Девушка вошла в белом халате, указала на кушетку, попросила продвинуться вперед, освободить шею, чтобы голова чуть свисала с кушетки.

— Вам неудобно? Терпите. Тогда начнём.

Её тёплые ладони растирали его грубое тело, он расслабился и готов был уснуть, но она начала работать пальчиками, и они проникали всё глубже в кожу, в мышцы, почти касались костей. Пройдя по всему позвоночнику от копчика до затылка, Гузель сказала:

— Сейчас я буду смотреть шейный отдел, будет больно. Но вы же мужчина.

Тонкие пальчики оказались железными клещами…

После этой процедуры Родя долго спал. Были сны быстрые, как мысль, он не успевал понять, что снится, а картины уже менялись и вновь скользили сквозь память, оставляя только тёплые чувства. Едва поднял голову — старик стоит на пороге.

— Крепко спал, храпел сильно, клиент спрашивал, что там такое. Улыбаюсь: мужчина спит. Храпеть тоже не будешь, я научу. Твои люди волнуются. Ты собрался в путь?

Бывалый вздрогнул: он этого никому не говорил. Старик усмехнулся:

— На родину едешь. С чистым сердцем надо. Родных никого. Могилы есть. Слезу пусти, не держи, слеза сердце моет. Прощай пока.

Исполнительный директор строительной фирмы Макс Михайлович Самсонов позвонил и попросил о встрече. Адвокаты Бывалого спасли его от тюрьмы, развалив в суде обвинения о растрате крупных средств в строительном тресте, Самсонов был предан шефу искренне и навсегда, хотя старые знакомые предупреждали:

— Бывалый, он еврей, продаст в любую минуту.

Родион улыбался:

— Я их всяких видел, не клевещи на народ.

Однако проверку устроил, тихо, на стол Самсонова упали бумаги на полмиллиона баксов, просто бери и направляй, куда хочешь. Вечером, как всегда, он пришёл к генеральному и подробно доложил о положении дел, передал на подпись несколько бумаг и ту самую с просьбой пометить, как распорядиться этой суммой. Родя предложил перевести на счёт в местном банке, потому что деньги могут потребоваться в любое время.

Самсонов помог собрать коллективы отделов учёта и финансов. Только эти люди знали, что на предприятии есть два баланса, две отчётности. Одна для налоговой и иных органов, другая для генерального. Все средства, сверх официально показанных, обналичивались и оседали на счетах иностранных банков или в таинственном сейфе шефа.

Самсонов доложил, что по полученному отчёту пришла приличная прибыль.

— Я понимаю, всё снимем, переведём в валюту и… Родион Петрович, в сейфе нельзя хранить столько денег, они должны работать.

Бывакин кивнул:

— И что вы предлагаете?