Верните белых лебедей

— Ничего, Родион Петрович, пока мы учимся, наши колхозницы нарожают столько детей, что и садик придётся расширять, и школу. Я уж про производство молчу.

Родион засмеялся:

— Поделись, на чём основан твой прогноз?

Она ответила тихонько:

— Только для вас. Наши мамы даже собрались рожать, говорят, хорошая жизнь возвращается.

Разговор с молодёжью взбодрил Бывакина, он понимал, что сильно завидует им, нынешним. Он вспомнил слова Доктора, последний день, они ехали в больницу, ехали медленно, обогнали двух велосипедистов, парня и девушку. Доктор проводил их грустным взглядом и сказал, что отдал бы всё, даже душу дьяволу, если это возможно, чтобы только на несколько минут стать молодым, проехать рядом с этой девушкой на велосипеде и сказать ей те слова, которые обычно говорят молодые люди. Он тогда посмотрел на Родю и улыбнулся: «Ты счастливый, однако этого еще не ощущаешь».

На территории машинной мастерской увидел Горлова, тот махнул рукой, подбежал:

— Родион Петрович, сил моих не хватает. Вот молодые мужчины, не попали в комбайнеры, просятся помощниками, хоть по двое.

Бывакин вышел из машины и с силой хлопнул дверцей:

— Что значит — по двое? Прокатиться с ветерком? А кто будет солому копнить и к базам таскать, кто будет на зерновом складе — там же десятки людей нужны. Командуй, Владимир Гаврилович, чтоб от зубов отскакивало. Раз рявкнул — и нет человека! Мне что, каждому под задницу технику подгонять? И руками будем робить, а вы как думали? Это же хлеб!

— Он всему голова! — подхватил кто-то.

Родион нашёл крикуна и подозвал:

— Запомни: не голова! Это в песне так поётся, ладно, для песни простительно. Только хлеб — это жизнь. Я в карцере первую неделю отсидел, а давали кружку воды и кусочек хлеба, в палец толщиной через булку отрезан. И всё. Так вот, тот хлеб я не ел. Старые зеки учили: соси, сынок, всё в кровь впитается, не умрёшь. А были и такие, в основном из фраеров, ну, попал простой мужик городской или деревенский и что-то натворил на зоне, его туда. Он с дуру утром хлеб сглотит, водой запьёт, утра дождётся, и опять. Через неделю вытащат, а он уже не жилец.

— Родион Петрович, как же вы в тюрьму-то попали? — с испугом спросил мужик.

— А ты у Зины Бородиной спроси, она всё помнит. Я уже забыл, кто меня тогда обидел, забыл, чтобы не захотелось отомстить. Понимаешь, так бывает. Так что хлеб — он насущный, он каждый день нужен, без хлеба человек не сможет прожить.

— Верно, — поддакнул дед Тихон. — Оно и в святой молитве сказано: «Хлеб наш насущный дай нам днесь», стало быть, каждый день.

Родион повернулся к деду:

— Кто — дай? — сурово спросил он.

Дед стушевался под суровым взглядом Бывалого:

— Родя, дак, стало быть, Господь Бог.

Родион ещё жёстче спросил, прямо за грудки взял деда:

— Ну и дал? Что молчишь? Когда мать моя в детстве с голода пухла — дал? Когда ребятишек годовалых закапывали — дал? Нет! И никто никогда не даст, запомните это, мужики. Только мы сами должны вырастить свой хлеб, вот тогда и будет он насущный. Откуда слово это знаю — не могу вспомнить, но оно правильное, и надо работать, только работать. Вы меня трудом поддержите, я ни копейки пока выгоды с колхоза не имею, только вкладываю, и вы вкладывайте свой труд. Тогда станем жить богато и сытно.

Горлов отвлёк его внимание, Родион застыдился своего неожиданного откровения, повернулся к нему.

— Тут вот какое дело. Мужики из соседней деревни приехали, хотят с вами поговорить.

Родион кивнул:

— Пошли, поговорим. У меня сегодня цельный день проповедей, то с молодёжью, то с мужиками, теперь вот гости.

Пять мужиков, сразу видно, что прямо с тракторов, смущённо подали руки, Родион пригласил их в кабинет.

— Кофе пить будете?

— Можно.

Горлов пошёл дать команду готовить кофе на всех.

— Связь надо внутреннюю, Владимир Гаврилович, а то и будете бегать с каждым поручением.

Горлов смутился:

— Сделаем, Родион Петрович, всё руки не доходят.

— Так, мужики, говорите, — попросил Бывакин гостей.

— Мы вот что пришли. У нас две тысячи гектар пашни и сенокосы есть. Скот только дома. Вроде и техники хватает, а сеем свои семена, уж забыли, какой репродукции. Удобрений не можем докупиться. Так же и с химикатами. И вот результат: вы чуть не по целине сеяли, и то хлеб лучше. Предлагаем обговорить какие-то условия, чтобы вместе работать. У вас есть грамотные люди, определят нашу долю, думаем, сработаемся. Да к тому же ещё одно дело. Чеченец у нас поселился, Хамид, не сеет и не пашет, а осенью приезжает и вместе с нами на элеватор, зерно ему в зачёт сдаём.

— Подожди. Вот так молча едешь и отдаёшь? — удивился Бывакин.

— Вот так и едем. А кто в отказ уходит, того ночью забирают и бьют до утра, условия все обскажут, что детей вырежут, жену изнасилуют. Плачет и везёт ему в зачёт.

Родион помолчал, думая что-то своё, потом попросил мужиков приехать через неделю, за это время Владимир Гаврилович у них побывает и расчёты прикинет. Сам сразу поехал в банк, зашёл к управляющему: