Верните женщинам гаремы

Будь Ольга хуже воспитана, она закричала бы от восторга. Зеленое шелковое платье переливалось в руках, как изумруд. У этого изумруда был только один недостаток — она нашла его в магазине сэконд-хенда. Вокруг стоял предсмертный запах старой одежды и куда-то вдоль железного ангара уходили ряды пальто, похожих на картофельные мешки, и шеренги затертых джинсов, чьи штанины болтались, как ноги висельников.

Ольга никогда не заходила в такие магазины. Она и сегодня не зашла бы сюда, если бы над входом кто-то не повесил вывеску «Одежда из Европы», забыв добавить слово «старая». Но сейчас Ольга была готова ему это простить. Маленький лощеный продавец с модной рыжей бородкой, в черном костюме, инородным телом прогуливался между рядами европейского барахла. Глаза его излучали внимательнейшую доброту.

Ольга еще раз потрогала ценник на платье.

— Оно действительно стоит 12 гривен?

— Действительно, — улыбнулся продавец.

— Разве так бывает?

— Иногда сюда попадают замечательнейшие вещи! На прошлой неделе один молодой человек выудил даже настоящий мундир натовского генерала.

Но Ольгу совсем не интересовали генеральские мундиры. Она, словно завороженная, смотрела на платье.

— Не сомневайтесь. Берите, — сказал продавец. — На Крещатике такое же стоит двести долларов.

— А почему вы его тогда сами не купите?

— Если бы у меня была такая девушка, как вы, я бы обязательно купил…

Единственным недостатком Ольги было то, что по окончании рабочего дня рядом с ней становилось скучно, как возле любимого компьютера. По дороге домой она уже корила себя за то, что впервые в жизни купила платье, даже не успев его примерить. Ольга работала коммерческим директором на радио, и еще в школе ее называли Считалкой. Никто лучше нее не мог договориться с налоговой инспекцией и пожарной охраной. Ее умные голубые глаза в нужную минуту сразу же становились беспредельно уставшими, напоминая всем, что, кроме законов, существует еще и множество обязательных послаблений. Особенно для девушек с нежной кожей, вынужденных одиноко бороться с жизнью.

Но то, что она увидела в зеркале, напоминало фокус из музыкального клипа. Длинное тело Ольги на глазах становилось еще длиннее, белокурые волосы потемнели до медного цвета, завиваясь проволочными кольцами, в голубые глаза кто-то плеснул желтого, отчего они заблестели бронзовой зеленью, а из разреза нового платья показалась длинная, как бесконечный карандаш, нога.

Пошатнувшись, Ольга коснулась пальцами зеркала. Отражение не исчезло. Новое странное существо поселилось в ней. Существо, явно не знакомое со словами «скромность» и «скука».

* * *

В тот же вечер высокую красавицу в зеленом платье видели играющей в рулетку в ночном клубе «Будапешт». Оттуда она ушла не одна, а в сопровождении подтянутого молодого человека в смокинге, чьи светлые волосы победоносно вспыхнули в свете фонаря, когда он подсаживал свою спутницу в длинный черный автомобиль. Смех девушки еще долго висел в переулке между «Будапештом» и Владимирским собором, раскачивая ветки весенних каштанов.

Еще через несколько дней ту же особу, только с еще более вызывающей улыбкой, заметили на представлении чеховской пьесы «Три сестры», которую молодой режиссер Жолдак переделал в эротическое шоу. В тот самый момент, когда сестры с криками: «В Москву! В Москву!» швыряли в публику трусики-стринги, означенная особа, склонившись к сидевшему рядом бизнесмену, спросила: «А вы бы взяли меня в Москву?» Раздавшийся на весь партер писк мобильного телефона можно было истолковать только как однозначное «да».

Потом девушку запечатлели для вечности в разделе светской хроники журнала «ТВ-Сад». Совершенно изменив своим классическим привязанностям, но в том же платье, она нагло целовалась с модным музыкальным ведущим, показывая публике длинный острый язык. Несколько раз с тем же ведущим ее можно было обнаружить на светских тусовках и вручении музыкальной премии — до тех самых пор, пока в Киев из Москвы не явился с публичными чтениями писатель Мандаринов. Он читал со сцены свои замечательные произведения о любви в подъездах и выкрикивал: «Вам нужны светлые идеалы? Так трахайтесь, как отечественные лабораторные мыши, а не как грязные американские крысы из фильма „Основной инстинкт“!»

Девушка брала у знаменитого Мандаринова интервью уже почему-то как корреспондент «Ночной газеты», после чего отправилась с ним на индивидуальную лекцию в гостиницу. Никто не знал ее подлинного имени, только псевдоним — в одном из клубов ей даже присудили титул самого загадочного светского открытия весны 2000 года.

* * *

Между тем, застенчивая блондинка все так же заставляла таять сердца пожарных инспекторов на одной из киевских радиостанций. Правда, она стала еще тише. Ночью она вскакивала с постели и, распахнув дверцы шкафа, нащупывала в темноте гладкую ткань.