Верность

Грейс еще пыталась улыбаться. Она прошествовала в комнату, остановилась перед комодом, выбирая одежду. Мы одевались, и я почти физически чувствовал, как воздух стал плотнее от сгустившегося напряжения. Как объяснить Грейс все события, обрушившиеся на нас? Как она отреагирует, узнав правду?

Я рассеянно провел полотенцем по волосам и бросил его на спинку стула. Грейс сделала то же самое. Я уселся на кровать, уперся в стенку и вытянул ноги.

– Забирайся, – предложил я Грейс.

Она послушно взяла протянутую руку, села у меня в ногах, упершись бедрами в мои. Нервозность Грейс передалась и мне, вызвав бурление в животе. Итог нашего разговора мог быть как превосходным, так и отвратительным.

– Вот что, – начал я, когда молчание сделалось невыносимым. Грейс смотрела то на меня, то на стену и глубоко дышала, стараясь успокоиться. – Скорее всего, ты хочешь узнать, почему…

– Хейден, мой отец умер.

Я обомлел и даже разинул рот. Я подозревал, что Селт долго не протянет, но услышать о его смерти из ее уст… Сердце сжалось от боли за Грейс. Эту фразу она произнесла скороговоркой. Мне показалось, что она была готова сообщить о его смерти сразу же, едва появившись в Блэкуинге, но удерживалась.

– Грейс, я тебе очень сочувствую.

Я потянулся к ее рукам. Она внимательно смотрела на меня, чуть наморщив лоб. В глазах отражалась боль.

– Он просто… он ушел.

Голос Грейс звучал сухо и глухо. От ее напряженного тона у меня сдавило горло. Я догадывался, что сейчас творилось у нее в душе. Потом она перевела взгляд на наши сплетенные руки, судорожно вдохнула, борясь с подступающими слезами.

– Ты успела с ним проститься?

Ну зачем я спросил ее об этом? Ей было больно даже думать об этом. Но мне требовалось узнать, не напрасным ли было жуткое испытание, на которое я обрек ее и себя. Я хотел знать, достигнута ли главная цель моей чудовищной затеи. В душе я надеялся, что достигнута и что Грейс успела проститься с отцом.

Грейс подняла на меня глаза. Прошло еще несколько секунд. Ее лицо дрогнуло, глаза плотно закрылись, а из горла вырвалось тихое рыдание. Я увидел ее торопливый кивок. Этого мне хватило, чтобы крепко обнять ее и притянуть к себе. Она дернулась, прижавшись ко мне спиной. Я склонился над нею, накрыв собой.

Я обнял ее за плечи, она вцепилась в мои предплечья. В который раз я поразился, насколько идеально совпадают пропорции наших тел. Хотелось прижать ее еще крепче, но не получилось. Слезы, столько времени сдерживаемые ею, прорвались наружу, и вся она отдалась плачу.

– Ты поплачь, Грейс, – прошептал я, наклонившись к ее уху. – Легче станет.

В тесном объятии мы раскачивались взад-вперед, словно пытаясь утешить друг друга.

Она молчала и только всхлипывала. Слезы лились из плотно закрытых глаз. Я смотрел на ее мокрое лицо. Единственное, что я сейчас мог, – это окружить ее своим теплом. Я понимал: мне нечем ее утешить. Боль утраты была слишком разрушительной. Такую не уймешь никакими словами. Я мог только обнимать Грейс.

– П-прости, п-пожалуйста, – запинаясь, проговорила она, отчаянно шмыгая носом и пытаясь унять поток слез.

– Маленькая моя, не надо извиняться, – возразил я, еще крепче обнимая ее.

Я поцеловал Грейс в мокрую щеку и стер крупную слезинку. Она и так слишком долго носила это в себе, сдерживая чувства. Пусть теперь выплачется до конца.

Так мы сидели довольно долго. Я крепко обнимал Грейс, продолжая осторожно вытирать ей слезы. Она не разжимала рук, впившихся в мои предплечья. Она не противилась моим попыткам ее успокоить. Я чувствовал, как Грейс постепенно оттаивает. Каждый ее всхлип вызывал судорогу у меня в животе и пронзал сердце, заставляя и меня чувствовать ее боль.

Мои родители погибли много лет назад, а боль потери не утихла и сейчас. Я не брался даже представлять, какой кровоточащей душевной раной была для Грейс смерть отца.

Постепенно ее судорожные рыдания перешли в негромкое всхлипывание. Потом затихло и оно. Слезы еще продолжали течь, но теперь уже бесшумно. Мои губы упирались в ее подбородок и вздрагивали всякий раз, когда она судорожно вдыхала. Скрестив руки, я прижимал Грейс к себе, слегка поглаживая ей запястья.

– Ты как? – тихо спросил я, прекрасно зная, насколько ей сейчас паршиво.

Теперь мои губы утыкались ей в плечо.

– Я выправлюсь, – пообещала Грейс.

В ее голосе появилась решимость, но сам голос оставался дрожащим, а дыхание – таким же судорожным.

Мы снова умолкли. Может, рассказать ей все как есть? Я мысленно спорил с собой и тянул время, водя губами по ее шее. Неожиданно Грейс снова повернулась ко мне лицом, сев в ту позу, в какой находилась вначале.

– Какой потрясающий расчет времени, – начала она, пристально глядя на меня.

Я опустил глаза и стал рассматривать собственные пальцы, смущенно елозившие по коленям.

– Ты отправил меня домой накануне его смерти… Неужели это было простым совпадением? – осторожно допытывалась Грейс.

Вскинув голову, я встретил ее горящий взгляд. Не зная наверняка, она догадывалась, чем могло быть продиктовано мое решение. И снова я опустил голову, ничего не сказав.

– Хейден.