Верность

Только для нас. Потому что не удалось обнаружить архивные материалы, касающиеся этого периода жизни Карбышева, не удалось разыскать и его сослуживцев по батальону. А он сам, по присущей ему от природы величайшей скромности, не оставил подробных воспоминаний, скупо делился пережитым. И в автобиографии ограничился упоминанием в несколько строк: «…прибыл в батальон в конце октября 1900 года. Вскоре батальон был переведен в Маньчжурию, а оттуда обратно в урочище Славянка Приморского края, под Владивостоком.».

А дальше уже знакомое читателям:

«Перед русско-японской войной, в 1903 году, провел двадцать дней отпуска в Японии, в городе Нагасаки».

Зимой 1904 года Восточно-Сибирский саперный батальон получил боевой приказ: из урочища Славянка совершить вторично переход в Маньчжурию.

На полдороге настигла война.

Война! Первая в жизни Карбышева. Их будет у него еще четыре. Но и эта, первая, была опалена пламенем жестоких схваток и затяжных боев. Заняла значительный отрезок его ратного пути.

Как же вступил в войну молодой командир со своей ротой? Какие тяготы она вынесла, преодолела? Какими были ее встречи с врагом? Имея некоторое воображение, можно получить представление об этом, если прочитать до предела короткую справку. В ней упоминается большое число укрепленных Восточно-Сибирским саперным батальоном позиций, версты протянутых проводов войсковой связи, вереницы наведенных переправ, построенных мостов, участие в боевой разведке, помощь войскам в преодолении крутых и опасных перевалов.

Рота Карбышева побывала под Шахэ, Ляояном и Мукденом. Известно, что Дмитрий Михайлович 29 марта 1905 года производил рекогносцировку местности от Хайуена до рек Ляохэ и Маятадазыхе, промерял глубину этих рек, искал броды. В мае и июне того же года Восточно-Сибирскому батальону пришлось отходить от Вафангау. Поручик Карбышев участвовал в жестоких боях. Он командовал отрядом гелиографистов. Они шли впереди войсковых колонн, не раз вели перестрелку с японскими заставами.

Это уже не первое боевое крещение. За полгода до того Карбышев по дороге в Порт-Артур наткнулся на японскую засаду. Собрав казачьи посты в отряд, он с боем вывел его из окружения.

Пройдет много времени, пронесется как смерч еще одна — первая мировая — война, начнется третья по счету для Дмитрия Михайловича война — гражданская, когда он обронит в беседе с одним из своих комиссаров:

— Нет, я не опозорил, не осрамил фамильной чести Карбышевых, хоть война царской России с Японией и была позорно проиграна.

Полученные им в эту войну награды — убедительное тому свидетельство. Он заслужил в боях пять боевых орденов, в том числе орден Святой Анны с надписью «За храбрость». Такого ордена не было ни у кого из офицеров, съехавшихся со всей страны через несколько лет после падения Порт-Артура держать испытания в Военно-инженерную академию.

Неизвестно, был ли в годы русско-японской войны у молодого офицера своего рода комиссар. Возможно, и был. А может быть, и нет. Но вот в чем убеждает изучение важнейших событий из жизни Карбышева в этот период: он внимательно наблюдал, вдумчиво анализировал все, что происходит в стране, в армии, и не остался безучастным. Иначе не ушел бы из армии, точнее, не нашлось бы причины принудить его к такому шагу.

Историю увольнения приоткрыл дальневосточный краевед А. Чукарев.

Русско-японскую войну, как известно, начала в январе 1904 года Япония. Но царизм так же рьяно жаждал военных авантюр, как и чужеземные империалисты. Ему хотелось угаром шовинизма одурманить сознание народных масс. А им война, несправедливая с обеих сторон, была чужда. Она вызвала разорение крестьянских хозяйств, нищету и голод в рабочей среде, отняла у тысяч семей их кормильцев.

«Несовместимость самодержавия с интересами всего общественного развития, с интересами всего народа (кроме кучки чиновников и тузов) выступила наружу, как только пришлось народу на деле, своей кровью, расплачиваться за самодержавие»[2] — так писал в ту пору Ленин. Этого мог не знать поручик Карбышев. Ленинские статьи он едва ли читал и не был знаком с гениальным ленинским прогнозом: потеря Порт-Артура — доказательство внутренней гнилости царизма, пролог его капитуляции.

Но Карбышев видел: самодержавие, а не русский народ виновно в позорном поражении. Не по газетам, а на практике прочувствовал он бездарность верховного командования.

Краевед Чукарев нашел убедительное подтверждение тому, что Карбышев был не только знающим и храбрым, но и заботливым командиром, разделял с солдатами все тяготы опасного ратного труда. За простоту в обращении, сердечность, скромность, отзывчивость они глубоко уважали и любили его.

После войны Восточно-Сибирский саперный батальон направлен во Владивосток, ставший с начала XX века подлинным центром революционного движения всего Приморья.