Верность

Впустив Маргериту, Андреа прошел на кухню. Достал чашки из мойки, ополоснул и стал готовить кофе. По звуку отодвигаемого стула догадался, что Маргерита прошла за ним следом. Наполнил и поставил кофеварку на огонь. Обернулся: она сидела за столом – сумка на полу, пальто свесилось с колена, челка сбилась на глаза. Она рассматривала его забинтованную руку и лицо, ему казалось, что им обоим одинаково неловко.

Затем она встала и приблизилась, коснулась исполосованного цепью запястья, его губ, он взял ее руку и притянул к себе: на мгновенье ему показалось, что Маргерита его девушка.

Когда Карло юркнул под одеяло, его жена уже спала. За ужином она по большей части отмалчивалась, как, впрочем, и он: перед завтрашним визитом к Пентекосте следовало экономить силы.

Привыкнув к темноте, Карло взглянул на свернувшуюся клубком Маргериту: ему хотелось рассказать ей о том, что утром он говорил с Лореттой о Конкордии, а днем был у Анны, – теперь ему приходилось скрывать все на свете. Даже «Текса», который лежал между двумя иллюстрированными журналами на прикроватной тумбочке. Он обернулся, чтобы найти его. Телефон лежал рядом, ему хотелось, чтобы загорелся экран и пришло сообщение от Софии: «Увидимся завтра во столько-то в таком-то месте». Тогда бы он спокойно заснул, внеся небольшие коррективы в завтрашний распорядок: провести больше времени под душем, тщательно выбрать одежду, придумать предлог, чтобы отлучиться на пару часов.

Проснувшись около восьми, Карло проверил телефон – новых сообщений не было. Немного повалялся в кровати. Хотел было написать Софии, но передумал, прошел на кухню и позвонил сестре, попросил взять с собой подарок и прийти вовремя.

– Я-то приду вовремя, но вот Мамаду не придет.

– Он должен быть.

– Говорит, что забежит на минутку после обеда.

– Дай ему трубку.

– Отстань.

– Симона!

– Анна ведь тоже не хотела идти, верно?

– Но она придет.

– Карло, отстань.

Когда Лоретта Пентекосте узнала, что ее дочь понесла от африканца – она использовала слова понесла и африканца, – то бросилась к своей девочке, чтобы ее урезонить (впрочем, безуспешно), затем перестала с ней здороваться и оттаяла только после того, как взяла на руки внука:

– Да он просто кофе с молоком! Вы это видели?

В конце концов она встала за дочь горой, заметив, что муж испытывает хроническую неприязнь к разнузданной наследнице.

Закончив разговор, Карло подождал, пока Маргерита встанет с кровати и соберется. По пробуждении они обменялись изучающими взглядами. Под душем Маргерита напевала песню Чезаре Кремонини – пение жены приводило Карло в хорошее расположение духа. Выйдя из дома, они поехали в цветочный магазин с включенным радио.

– Как дела? – спросил Карло жену, пока готовили букет.

– Нормально, – улыбнулась она, – а у тебя?

Он кивнул и взял лилии. Сев в машину, они добрались до студенческого городка с опущенными стеклами: над Миланом раскинулось кобальтовое небо, а по радио крутили одну рекламу. Убавив звук, Карло сказал Маргерите, что Мамаду не придет.

– Хочешь, поговорю с Симо?

– Да ладно, не стоит.

Маргерита вышла перед домом Пентекосте с букетом лилий, а Карло принялся искать парковку на пьяцца Аспромонте. Припарковавшись в торце площади, выключил мотор и радио. Набрал на телефоне: «Так мы встретимся?» и отослал сообщение, подходя к родительскому дому. У подъезда увидел, как теща выходит из такси. Анна поздоровалась с ними, одной рукой прижимая к себе сумку, а другой – защищая от ветра прическу.

– Эти таксисты вечно гоняют как ненормальные, но в этот раз я испугалась по-настоящему. – Поцеловав дочь, Анна подошла к зятю. – Я просто не могла прийти с пустыми руками. – Порывшись в сумке, она достала сверток, завернутый в веленевую бумагу, развернула и показала им браслет, связанный крючком, со старинной застежкой.

– Не стоило так утруждаться.

– Еще как стоило, – возразила она, – назло тем, кто думает, что в нашем возрасте не нужны безделушки.

Маргерита уже позвонила и придерживала ногой дверь подъезда. В лифте, поправив и дочкин, и свой плащ, Анна прошептала:

– Теперь я готова.

Дверь открыла Лоретта, из гостиной доносились голоса Симоны и малыша. Когда Карло садился на диван, в его кармане завибрировал телефон. Оставив его без внимания, он опустился на ковер с геометрическим рисунком, схватил племянника за ножки и, в шутку покусывая их, притянул ребенка к себе.

– Чей это человечек? Дядин или мамин? Чей ты, а?

Ребенок захныкал, Карло взял его на руки, поцеловал в кудряшки на затылке, встал и прошелся с ним по квартире; настроение было приподнятое – наверное, София ему ответила. Они остановились у стола из красного стекла, на котором уже стояли заливное с креветками и салат из говяжьих хрящиков.

– Знаешь, Нико, куда мы сейчас с тобой пойдем? В дядину комнату!

Малыш всхлипнул, оказавшись на другой половине квартиры, они вошли в предпоследнюю дверь.

– А вот и моя комната!

Указав на письменный стол, зажатый между двумя шкафами, Карло сказал: