Верность

Штурман молчал. Он дума и: «Милые очень возможно. Но ни одна из них не была со мной тогда, в то трудное время. А Наташа была… Как же это так случилось, что я её потерял? Никогда себе этого не прощу… И она оставила всё то, за что жизнь отдали мои и её товарищи! Отправилась за океан… И нет больше прежней Наташи! Осталась бывшая русская. Бывшая! Какой горькой насмешкой звучит это слово!»

115

Капитан «Эривани» Александров был моряком старшего поколения. Большая часть его службы прошла на миноносцах, причем начал он её в Порт-Артуре мичманом на миноносце «Властный» и окончил в Архангельске командиром этого же корабля. Ему пришлось пережить горечь неудач кровавой обороны Порт-Артура, интернирование и разоружение в Чифу, последовавшую за военным поражением революцию, мировую войну, крушение империи, английскую интервенцию и скитание в эмиграции. Он даже около года плавал в Атлантике кочегаром на английских пароходах. Но дух смелой и бесшабашной порт-артурской молодежи не умер в этом пожилом уже человеке.

Временами его одолевало желание выпить лишнюю рюмку и «сорваться с нарезов», то есть совершить какой-нибудь экстравагантный поступок, который толстокожее начальство всегда называет проступком.

Так было и сейчас. Сидя в капитанской каюте на неуклюжей тихоходной «Эривани», после сытного обеда с хорошей заправкой «горючим» по случаю освобождения Владивостока, он вначале подумал, как противно держать одноручный машинный телеграф и слушать вздохи маломощной и малооборотной машины. Не раз тут вспомнишь миноносцы! Однако кочегаром быть ещё скучнее. А кто виноват? Чиновники, сановники, бюрократы! Из-за них всё катилось под гору и завершилось крахом. Они при этом не пострадали, удрали за границу и во всех столицах сидят. Вот и здесь, в Шанхае, живет в особняке консульства бывший камергер расстрелянного величества и в ус не дует. Советской России не признает и китайцев уговаривает не признавать. Безобразие!..

Кроме того, у Александрова были и личные счеты с Гроссе. Плавая кочегаром, он соблазнился рейсом на Дальний Восток, чтобы повидать знакомые места. Но своих сил не рассчитал и работы у котла в тропиках не выдержал. Выйдя из шанхайского госпиталя и очутившись на Бродвее без гроша в кармане, он уже не мог рассчитывать на прежнюю работу. И вот тогда, вспомнив, что он всё-таки капитан 2 ранга, кавалер многих орденов, хорошо известный генеральному консулу в Китае, Александров решил попросить пособия или работы.

Гроссе принял его довольно любезно, посочувствовал. Но дал понять, что его не помнит. Спросил, состоит ли он в союзе служивших в русской гвардии, армии и флоте.

Александрову этот вопрос показался смешным, и он отвечал с лукавой улыбкой:

– Представьте, не удосужился записаться!

– Напрасно, – сказал Гроссе. – Дело в том, что распределяет пособия среди офицеров именно этот союз. Сообразно их заслугам, чинам, службе после революции, ранениям и прочему.

– А если бы я не был офицером, господин Гроссе?

Бывшего камергера покоробило от такого вольного титулования, но он сдержался:

– Тогда другое дело. Мы сами решили бы вопрос о вас.

А Александров не стал сдерживаться.

– Замечательно! – проревел он. – Каждый офицер, если хочет есть, должен быть белогвардейцем. Какое недоразумение! Я шел к русскому консулу, а попал к белогвардейскому. Но авантюр с меня довольно! Честь имею! – И, небрежно кивнув, вышел.

Теперь, после падения последнего белого правительства, ему захотелось снова нанести визит в консульство. Продемонстрировать Гроссе свое благополучие и отомстить за отказ помочь в трудную минуту.

Облачившись в капитанский костюм, надев щегольскую фуражку с красной звездой и якорем, Александров почувствовал себя снова уверенно. Наняв фиакр, он помчался по Бэнду. День был солнечный и теплый. Навстречу катилась волна экипажей и рикш.

Остановив возницу у французского магазина, он купил белые замшевые перчатки самого большого размера и поехал дальше.

Следующая остановка была у бара Асторхауза. Подойдя к стойке уверенным шагом и потребовав большую рюмку джина, Александров ошеломил посетителей своей могучей фигурой и рыжими колючими усами. Выпив единым духом две рюмки подряд и бросив китайцу-бармену серебряный юань,[61] он возвратился к экипажу.

Степенной рысцой подъехав к зданию русского консульства и оставив экипаж у подъезда, Александров неторопливо поднялся в вестибюль второго этажа и по-английски обратился к молодому пригожему секретарю:

– Могу я просить вас об аудиенции у его превосходительства помощника по русским делам?

– Пожалуйста, сэр. Как прикажете доложить? – почтительно отвечал секретарь, несколько удивленный, что посетитель не протянул ему обычной в таких случаях визитной карточки.

– Commander Rufustom,[62] – отвечал Александров, довольный придуманным каламбуром.

Но секретарь не удивился: странные бывают у англичан фамилии. Недавно, например, стояла в Шанхае речная канонерка «Вудкок», а фамилия ее командира была Коквуд. Ведь подобралось же такое сочетание! И он ушел в апартаменты Гроссе, пригласив Александрова подождать в приемной.