Верность

Дома она попыталась разобраться в происходящем. Сегодня была вторая встреча с Подъяпольским. Неделю назад он так же вызвал её в штаб. Был предупредителен и любезен, спрашивал, довольна ли она квартирой, что пишет муж, когда его ждать. Она поблагодарила за внимание и удивилась: ведь он же знает, что почта с Камчатки ходит только с оказией. Писем она не получала. Шла в штаб, надеясь, что здесь ей что-нибудь сообщат о муже. Подъяпольский отвечал, что в штабе ничего не известно, почтительно поцеловал ей руку, проводил до лестницы. Она догадалась, что муж не признает новую власть. И всё здесь стало каким-то ненастоящим, недостойным его, честного морского офицера, противника интервенции.

А сегодня?.. Прислал за ней флаг-офицера. Вёл себя по-хамски. Не предложил сесть. Кричал, что Клюсс украл государственную пушнину, что он ответит за измену. Угрожал ей арестом… Она ушла не попрощавшись, расстроенная. Но поняла, что «Адмирал Завойко» избрал другую дорогу и не вернется во Владивосток.

Где же сейчас её муж? Что будет дальше? И посоветоваться не с кем!.. Прибегала Нифонтова. Сквозь слезы и возгласы «какой ужас!» сообщила, что и её вызывал Подъяпольский. Угрожал выселением из казенной квартиры, если её муж не вернется во Владивосток,

Прошло три дня в тревогах и ожидании. Вдруг после обеда явился Юрочка Хомяков, флаг-офицер Подъяпольского.

– Не пугайтесь, Наталия Мечеславна, я не от него. Я к вам от себя лично. Сообщить новости…

Он закашлялся. На его красивом, но уже тронутом наркотиками лице выступили красные пятна. «Бедный юноша, – подумала Наталия Мечеславна, – съедает его скоротечная чахотка! Больше года он не проживет».

Мичман спрятал надушенный платок, поправил золотой аксельбант и продолжал:

– Сегодня из Шанхая пришел «Ральф Моллер». Приехали инженер-механик Заварин и доктор Стадницкий. Ругают «продавшегося большевикам» Александра Ивановича. Говорят, что «Адмирал Завойко» признан в Шанхае стационером Дальневосточной республики. Положение вашего супруга прочное, за всё платит наличными. Иностранцы обменялись с ним визитами. Стадницкий предполагает, что, когда кончатся деньги, вырученные за привезенную с Камчатки пушнину, Клюсс вынужден будет вернуться во Владивосток. Но Подъяпольский другого мнения.

– А вы как думаете, Юрочка? Чем всё это может кончиться?

– Вашим арестом, Наталия Мечеславна. Подъяпольский уже готовит предписание начальнику морской контрразведки. Хочет взять вас заложницей. И потребовать от старшего лейтенанта Клюсса возвращения во Владивосток.

– Он не вернется.

– Я тоже так думаю. Поэтому вам нужно немедленно уехать.

– Из города? Все равно найдут.

Хомяков опять закашлялся в платок.

– Вы можете мне верить, Наталия Мечеславна. Я лично считаю подлостью брать жен в заложницы. И адмирал на это не согласится, но Подъяпольский его обойдет. Помешать этому могу только советом: завтра утром «Ральф Моллер» уйдет в Шанхай. Перебирайтесь на него сегодня же вечером. Я сейчас пойду и всё устрою.

Глаза Наталии Мечеславны сверкнули озорной решимостью: второй раз бежать из Владивостока в Шанхай! Оставить с носом Подъяпольского! Она благодарно улыбнулась мичману:

– Хороший совет. Верю вам, Юрочка. Вы всегда были честным.

– В моем положении иначе нельзя, Наталия Мечеславна. Жить мне осталось недолго. Нужно готовить отчетность к страшному суду. – Он печально улыбнулся и продолжал: – Только простите, проводить вас не могу. – Он встал. – Прощайте, Наталия Мечеславна, не поминайте лихом. На пароходе вас спрячут, и мы, наверное, больше не увидимся. Желаю счастливо доехать. Привет Александру Ивановичу, его офицерам и команде.

Поцеловав хозяйке руку, мичман надел фуражку и вышел.

…Торопливые сборы. Решила взять только деньги и самое необходимое в маленькую сумочку, чтобы не привлекать внимания. Сказала домработнице, чтобы купила свежих булок и приготовила вечерний чай. Взяла за руку маленькую Зосю, вышла из дома. Беспрепятственно прошла в порт. У трапа ждал ревизор парохода мистер Джо. Он провел её в одну из кают машинного коридора, предложил отдохнуть и предупредил, что утром её с дочкой спрячут. Действительно, перед осмотром парохода таможенными властями их заперли в бельевой кладовой. С замирающим сердцем она услышала третий гудок и вздохи начавшей работать машины.

Когда «Ральф Моллер» обходил мыс Гамова, Наталия Мечеславна уложила Зосю спать в предоставленной ей пассажирской каюте и вышла на палубу.

На душе было весело: всё черное и злое осталось за кормой.

44

Беловеский любил бродить в одиночестве по улицам. Сейчас прелесть этих прогулок заключалась ещё и в том, что он был в штатском костюме, что никто не мог разгадать ни его национальности, ни профессии. В этом ему помог портной Кан.