Вернулся солдат с войны

- Вы водку, что ли разлили?

- Откуда водка, командир? - отбрехались мы, но я понял, что дрожжи готовы.

После ухода дубаков мы с Алмазом достали из нычки заветный пакет и раскрыли его.

В пакете была жидкая, противная каша не черного, а светло-коричневого цвета - готовые дрожжи.

- Этил, - определил я запах.

- Голимый этил, - подтвердил Алмаз, сунув нос в пакет, - Хоть ложкой жри.

Прикинув накопленный концессионерами пайковый сахар и добавив в него сахар из позавчерашней дачки, я подсчитал, что хватит на восемь литров хмельного напитка. Алмаз и Камиль вызвались мне помогать.

Восемь литров - это шестнадцать алюминиевых кружек. Именно столько кружек было поручено вскипятить Камилю, чтобы нас всех не пронесло поносом. Алмаз собирал по хате чистые и не дырявые целлофановые пакеты, надувал их, проверяя целостность, и вкладывал один в другой по три штуки - чтоб не прорвало. Из пакетов решили сделать три емкости по пять с хвостиком кружек в каждой. Равными долями заложили воняющие этилом дрожжи и сахар, залили кипячёной водой, дав ей предварительно остыть, чтобы не сварить закваску. Прежде, чем завязать пакеты, в горлышко каждого мы вставили трубочку, свернутую из газеты, для стравливания излишков газа. Камиль оторвал от пола одну доску и мы положили все три пакета под полы. Поставили доску на место и намели мусор в пазы - стало незаметно, что доска вообще когда-либо отрывалась от пола.

На третий день брожения, мы, вернувшись с прогулки с проветренными носами, ощутили в хате густой запах алкоголя.

- Мужики, вы точно водку пьете! - укорили нас дубаки на вечерней проверке, - Откуда вы только ее берете? Спирт, что ли из санчасти разводите?

Меня насторожили такие слова. Дубаки не дети. Если в хате пахнет водкой, значит водка где-то в хате, значит, утром жди шмона - будут искать водку.

- Пьем сегодня вечером, - постановил я и напомнил хате о споре, - Кстати, сегодня как раз седьмой день, если кто забыл.

Залепив "волчок" конфетным фантиком, после отбоя концессионеры расселись на дальних от двери шконках. Камиль отодрал доску и вытащил первый, пробный пакет.

- Показываю! - провозгласил я, развязывая веревку на горлышке пакета и вынимая трубку, - Ровно через семь дней я наливаю Алмазу кружку браги.

Подставили алюминиевую кружку и я очень аккуратно, не проливая, налил брагу. Кружку передали Алмазу и стали напряженно ждать, что скажет старый алкоголик.

Алмаз принял кружку, понюхал и выдохнул:

- Она!

"Она!", - мне сделалось смешно, - "Еще бы "не она"! Отличнейшие дрожжи! Голимый этил! Сахару - сколько положено по рецепту! Вода - кипячёная. Три дня выбраживала. Всё как положено, всё по делу".

- Ну как, как она, Алмаз? - сообщество смотрело в дно кружки, которую медленно и с чувством выливал в себя Алмаз.

Алмаз медленно отнял кружку от своих губ. Глазки начали блестеть. Он был доволен:

- Душевная! - оценил он мои труды.

"Душевная"?

Еще какая душевная!

Через двадцать минут я докладывал пацанам о своей службе хорошо поставленным, командным голосом:

Кабул далёкий, выжженная степь.

Пейзажи эти надоели мне до горла.

Ты многих не дождешься сыновей,

Страна родная, плачешь ты от горя.

Пацаны слушали песню и сочувственно молчали.

Это мы ещё только по первой выпили.

После второй я довёл до сообщества:

На афганской земле, под кабульской лазурью

Слышу клик журавлей, улетающих вдаль.

Ах, как хочется мне заглянуть в амбразуру -

С пулемёта глушить по России печаль!

Альфред и Павлецов обняли меня с двух сторон и подпевали - они знали эту песню.

К полуночи все наперебой пели свои любимые песни. Кто знал - подхватывал. Кто не знал - затягивал свою. Тогда звучали две песни:

Дембеля, дембеля, дембеля,

Покидают Карпатские края.

выводили служившие в одной роте в Закарпатье Альфред и Павлецов.

Ай былбылым, вай былбылым,

Агыйделне? камышы;

Та? алдыннан чут-чут кил?

Сандугачлар тавышы.

Перекрывал их Камиль.

Мне так понравилась татарская песня, что я не удержался и двинул пяткой в пол, а потом и второй пяткой. Когда мне весело и радостно - мне хочется петь и плясать. Камиль пел. Я плясал. Пацаны смеялись и хлопали в такт. Было здорово. И песня была хорошая, и сплясал я под нее неслабо.

30. Неисправимый

Страхи и страшилки...

Страх всегда рождается от неведения. Никакое знание не рождает страх.

Кого мне было бояться? Своих собственных представлений о татуированных "беспредельщиках" в тельниках, с рандолевыми оскалами?

Я не знал тюрьмы - и боялся её.

Я узнал тюрьму - и полюбил её.

В тюрьме мне было лучше, чем в армии.

Спокойней.

Понятней.

Веселее.