Вернулся

И в напряжённой тишине, не нарушаемой, а лишь подчёркиваемой приглушёнными подушкой рыданиями женщины, один в этой комнате сохраняя самообладание, спокойно и энергично тикал будильник. Но Казымову казалось, что и он спешит, точно у времени сорвались тормоза и стрелки, потеряв свою философскую степенность, бешено понеслись по циферблату. Чувствуя, что сердце его бьётся так же часто, сталевар, позабыв о товарищах, обо всём на свете, весь напрягшись, как давеча у печи, смотрел на ширму, за которой решалась его судьба.

— Мама, мама же, — требовательно торопил Славка.

— Молчи, дурачок, молчи, разве можно так говорить... Разве можно так... сразу... — отвечал взволнованный женский голос.

Розовые лучи весеннего заката гасли на искрящихся папоротниках и травах, нарисованных последним заморозком, и в комнату неслышными шагами входили весенние сумерки.