Вернуть изобилие

Он небрежно поддел пачку бумаг носком ботинка.

— Черт, мы там будем, — растягивая слова, произнес он. — Нет проблем.

Он рыгнул.

— Что вы говорите? — спросил он и какое-то время слушал голос, звучавший в его головном телефоне.

— Да, — сказал он веско, словно повторяя что-то для взволнованного слушателя, — мы заполучили «Кобольд». Никуда он не денется. Хе-хе. И экипаж у нас. Нет, я здесь, чтобы сообщить вам, что никакого вреда мы им не причинили. Никак нет. Они сейчас нас развлекают, дают нам маленький концерт. Хе.

Пеппер вынул изо рта сигару и сплюнул на пол.

— Да, — сказал он, засовывая сигару назад. — Да, и фраска тоже. Мы должны обговорить это, Перлмуттер, мы никогда не обсуждали, что он может проснуться, об этом речи не было.

Он снова стал слушать.

— Что? А, Херувим?

Саския бросила взгляд на Кстаску, который застыл.

— Ну-у, нет, — медленно произнес Пеппер, — как я вам говорил. Я же уже сказал. Он у нас. О, он точно наш. Да, сэр. Он у нас и ходит кругами. Хе-хе. Он не может уйти.

Он неожиданно повернулся в кресле и оказался лицом к двери. Женщины едва успели вовремя отдернуть головы.

— Вы хотите, чтобы я вам рассказал подробнее? — услышали они голос Пеппера. — Он снаружи. Он ходит по орбите вокруг нас с Венеры. Херувим обречен. Он вычеркнут.

Последовала пауза. Скрипнул стул под капитаном Пеппером. Табита и Саския снова заглянули в дверь.

— Мы ничего не могли сделать, — говорил Пеппер. — Я знаю. Знаю. Я ценю это. Мы ничего не могли сделать. Черт, — прорычал он. — Послушайте, Вы можете послушать меня минуту? Кибер… Киберна… Слушайте меня, черт бы вас побрал.

Последовала еще одна пауза, на этот раз долгая. Пеппер вздохнул. Он сдвинул назад кепку и почесал голову. Пожевал свою сигару. Опорожнил трубку с пивом и небрежно огляделся в поисках места, куда бы ее бросить. Женщины снова нырнули в коридор.

— Мне надо идти, — неожиданно заявил капитан. — Слушайте, это ничего хорошего, что вы, ребята, жалуетесь на контракт. Мы никакого контракта не нарушали. Херувим спутал нам карты, но и сам себя запутал. Вот и все. — Пеппер выдохнул дым в воздухоочиститель. — Послушайте, мне надо идти.

Он еще немного послушал.

— Да, и ты тоже, зараза, — устало пробурчал он и прервал связь. Он снова рыгнул.

Беглецы услышали, как взвизгнул стул, когда Пеппер поднялся на ноги.

— Боже Всемогущий, — тихо пожаловался он.

Они услышали, как он пересекает комнату, направляясь к ним.

Кстаска полетел, остальные — за ним.

Они бежали прямо вперед, за первый поворот налево, за следующий поворот направо, рывком открыли дверь, промчались вниз по сходням и скорчились, тесно прижавшись друг к другу, на крошечной лестнице, усыпанной осколками стекловолокна и апельсиновыми корками.

— Куда теперь? — спросила Саския.

— Табита подтолкнула ее:

— Вниз!

Саския прыгнула на ступеньку, потом попятилась:

— Нет!

Табита тоже уловила запах, перекрывавший затхлый воздух на лестнице — внезапный всепоглощающий запах, запах зверя. Это был запах обезьяны, имевшей очень интимные и длительные отношения с кошкой. Большой кошкой, с когтями и клыками.

Запах шел снизу. Он приближался.

Табита первой побежала вверх, прыгая через три ступеньки.

Снизу раздалось шлепание сандалий по ступенькам и звон слишком длинных когтей на ногах по металлу.

Забежав за угол, Табита пыталась проверить свой ручной монитор.

— Здесь! Вниз! — сказала она, нажимая кнопку на грязной ободранной двери.

— Куда мы идем? — спросила Саския.

— К Элис!

— Капитан, — сказал Кстаска, который даже не запыхался. — Я должен напомнить тебе, что твой корабль бесполезен. Он обесточен.

— Мы можем воспользоваться радио, — возразила Табита, подталкивая Саскию через дверь, а потом протянула руку и легонько постучала костяшками пальцев по тарелке Херувима. — У меня есть «прикуриватели». Где-то там, — сказала она, прыгая на трап.

58

«Элис» безмолвно и одиноко лежала в вонючем отсеке среди вульгарных граффито и протекающих труб.

Все втроем они набились в кабину, Саския и Табита ступали по венерианской грязи, комков мягкой пористой растительности, осколков плексигласа, обугленных клочков бумаги и кусочков краски, сломанных инструментов, обрывков и пятен крови. Через разбитое ветровое стекло на них смотрела мрачная глыба плиты из нержавеющей стали, словно безжалостное препятствие, окруженное тенями.

Табита усадила Кстаску вместе с тарелкой и всем его хозяйством в кресло второго пилота и провела моток проводов большого сечения от тарелки к пульту коммуникатора.

— Теперь попробуй, — велела она. — Саския, а ты стой на страже.

Кстаска закрыл глаза, твердо сжал свой крошечный ротик и стал зондировать хвостом.

Они ждали. В воздухе стоял мрачный запах горелых перьев.

Ничего не произошло.

В мерцающем свете Табита оглядела обломки своего корабля и своих невероятных спутников: Херувима, скорчившегося в кресле, и встревоженного клона внизу, в проходе. Куда подевались все люди, промелькнуло у нее в голове. Казалось, она переместилась в какое-то грязное измерение-сон, где все были сумасшедшими, либо нереальными.

На пульте коммуникатора что-то сверкнуло.

Опять ничего.