Вернуться домой

Но штаны мужу надеть фрау Шефер не смогла — то ли уже началось трупное окоченение, то ли просто побрезговала.

Жанин была категорична.

— Я понимаю ваше стремление проверить все, господин детектив. Но теперь уже достаточно. Вы поняли меня? Уже хватит!

Я задумчиво отпил немного кофе, глядя в ее красивое, хотя и несколько перезрелое лицо.

Она знала обо всем, несомненно. Но стоит ли говорить с ней об этом? Есть вещи, о которых говорить не принято; фигуры умолчания — оба собеседника хорошо знают об этих вещах, все о них понимают, но никогда не говорят. Мы, немцы, достигли совершенства в этом искусстве.

Но я позволил себе все же пройти по самому краю.

— Видите ли, фрау Шефер, в России находится мой помощник, я ему доверяю, и он ведет там расследование. Но поймите правильно... мой личный метод работы состоит в том, что я вначале выясняю все возможное о ситуации прямо на месте. Это необходимый сбор информации. Ведь вы же хотите, чтобы мы нашли девочку?

— Я не хочу, чтобы вы копались в грязном белье, господин Оттерсбах, — агрессивно произнесла дама, уставившись мне прямо в глаза. Вот не люблю я этой прямой агрессии. Я отвел взгляд.

— Ну почему же в грязном белье... Кстати, вы не должны беспокоиться, я связан долгом молчания, вы ведь знаете. Так что все, что я могу узнать о вашей семье, останется между нами — в противном случае вы можете привлечь меня к ответственности.

— Да, разумеется, — она приняла мою сдачу, — и все-таки я настоятельно советую вам отправиться в Россию как можно скорее. Вы же понимаете, что девочка, скорее всего, там?

— Да, признаюсь, такое предположение я уже могу сделать, — согласился я, — но оно не стопроцентно. Вначале нужно исключить другие варианты, более простые, может быть. Скажем, влияние местной российской диаспоры...

— О чем вы говорите? Какая диаспора? Лаура на улицу не выходила. Она была крайне некоммуникабельным ребенком. И у нее не было никаких русских друзей, и слава Богу. Вы считаете, что я недостаточно знаю свою приемную дочь — или может быть, что я вам лгу?

Я заверил ее, что конечно же, нет, я вовсе так не думаю.

— Фрау Шефер... если вас это успокоит... я обещаю вам отправиться в Россию лично. В ближайшие дни. Но нам все равно нужен фоторобот!

И я мягко, но непреклонно раскрыл ноутбук. Щелкнул по значку программы составления фоторобота.

— Не понимаю, зачем вам это надо. Такое впечатление, простите, конечно, что вы играете в детектива. Осмотр места происшествия, теперь вот еще фоторобот. Почему вы не можете просто сделать так, как вас просят?

— Потому что я профессионал, фрау Шефер, — мне было трудно контролировать свой тон. Даже если бы она не была соучастницей всей этой гнуси, нет ничего омерзительнее таких вот людей, — поймите, вы не можете держать все под контролем! Есть вещи, в которых я разбираюсь лучше вас. Если вы хотите найти девочку, прошу вас довериться мне.

И все! Достаточно чуть-чуть металла в голосе — и она тут же расслабилась, сбавила обороты. Господь Кришна, как же я этого не люблю! Да, умею, научился, в нашей работе без этого нельзя. Но не люблю я такого общения на уровне иерархического выяснения отношений.

— Я не хотела вас обидеть, — заметила Шеферша, — но вы тоже должны меня понять. Ведь я беспокоюсь! Ну хорошо, давайте, что там у вас?

На следующее утро я проснулся рано, будто от толчка. Сердце внезапно забилось, и я лежал в тишине, не понимая, что произошло.

Очевидно, дурной сон — но я не помнил, что мне снилось. Вставать было влом. Я раскрыл ноутбук, лежащий на столике у постели. Полюбовался еще раз на полученный вчера фоторобот.

Программа у меня хорошая, довольно точная — особенно в сочетании с неплохой зрительной памятью фрау Шефер.

Рисунок изображал мужчину лет сорока-пятидесяти. Рубленое такое лицо, жесткое — этакий "настоящий немецкий мужчина". Странно... если бы я встретил такого, нипочем не предположил бы, что он занимается педагогикой, собирает каких-то одаренных детей. По его виду невозможно подумать, что он вообще имеет какое-то отношение к детям, кроме актов их зачатия, да и те проводит в католической позе, со строгим вдумчивым выражением лица и мыслями о работе.

Но все это, в конце концов, мои домыслы и ощущения, к которым нельзя относиться слишком серьезно. И это даже не фото, а фоторобот — в реальности одно выражение глаз может полностью преобразить человека. На рисунке выражение глаз было, конечно, нейтральным.

Я поднялся, кряхтя, и в трусах и майке проследовал к окну. Кикс уже восседал на подоконнике в позе египетской статуи, презрительно глядя на уличную суету. Я машинально погладил кота, тот даже не соизволил шевельнуться. Тогда я включил мобильник — вестей от Макса так и не было. В Зеркальске между тем, уже за полдень... совершенно невозможная ситуация. Не нравится мне это, очень не нравится...