Вернуться домой

Наверное, был включен только торшер. Шефер очень устал на работе, была планерка, встреча с клиентами, голова гудела, как чугунная. Лаура стояла перед ним навытяжку — маленькая, испуганная. И вдруг он увидел, что под ее блузкой уже выделяются вполне заметные полушария. Наверное, она была в мини-юбке, в очень легкой одежде — дома ведь. И возможно, как раз было жаркое лето.

Шефер был как раз в том состоянии, когда хочется избить дочь, сделать все, что угодно, лишь бы она заткнулась... прекратила бы выкрутасничать. Была бы нормальной, как все. Темная ярость поднялась и захлестнула его — но вдруг новый взгляд преобразил ситуацию.

Это был не мерзкий ребенок — а маленькая стерва, маленькая, но уже расчетливая и умная женщина.

И Шефер не выдержал.

Наверное, в первый раз, после того, как он получил удовлетворение, он был уверен, что небо обрушилось, и все кончилось для него.

Но однако все шло своим чередом. Заплаканная Лаура (которой было проведено соответствующее внушение) шмыгнула в свою комнату. Он, как частенько бывало, спал прямо в кабинете, отдельно от жены. Кровь на аккуратно подстеленной простынке он застирал самостоятельно, запершись в ванной. И никто ничего так и не узнал о случившемся.

Это развязало ему руки. Эпизоды стали повторяться. Шефер уже не ждал вызова в школу и беседы с учителем, чтобы найти повод выругать Лауру. Дочь стала по требованию подниматься в его кабинет. Конечно, ей это не нравилось, но, голубушка, мысленно говорил Шефер, тут уж ничего не поделаешь. Ведешь себя плохо — будь добра расплачиваться. Скажи еще спасибо — в старые времена розгами бы секли. А тут — пять минут удовольствия и свободна.

Впрочем, может быть, настолько цинично он не рассуждал — я не знаю. Не понять мне мыслей этих инопланетных чудовищ.

Запугать девчонку, чтобы не дай Бог не сказала кому-то — оказалось несложно. Легко представить эти угрозы: Лаура уже вполне могла поверить, что после такого отец может ее и убить. И не просто так — смерти она уже перестала бояться — а как-нибудь очень уж изощренно. И если даже ее донос увенчается успехом — то ее запрут в исправительный интернат и будут держать на нейролептиках, дальнейшую жизнь можно перечеркнуть. А так — да, бывают эти ужасные, непереносимые моменты, но зато она свободна, ходит в школу, скоро сможет даже отделиться от родителей и зажить самостоятельно, не так уж долго осталось.

И может быть, со временем отомстить им за все.

Мачеха — глава городской службы по делам молодежи, и собственно, как раз и решает судьбу таких, как Лаура. Именно она, единолично. Главный городской судья, полицмейстер — все это друзья дома, закадычные приятели Шефера по городскому отряду стрелков... кто поверит Лауре, проблемному, психически нездоровому подростку, если она начнет нести такую дичь про отца, всеми уважаемого и любимого, одного из самых приличных людей в городе?

Лаура пыталась решить проблему своими способами. Два раза убегала. Один раз пыталась покончить с собой.

Можно предположить, что через некоторое время она просто смирилась с происходящим. Отец добился своего. Лаура поняла, что терпеть ЭТО — ее единственный шанс, только так она сможет как-нибудь закончить школу и уехать подальше от родителей. Сразу же. Только бы закончить. Или хотя бы дожить лет до 18.

Раз в две, может быть, в три недели — "беседа" с отцом; конечно, ей было больно, Шефер при этом, вероятно, плотно зажимал ей рот. Но длилось это не очень долго.

Лаура решила терпеть. И терпела, куда же ей было деваться. Вот только психика все больше расшатывалась, и без того не слишком устойчивая и благополучная... Ну да учителям и психологам было не привыкать.

Ей уже было четырнадцать. Однажды она познакомилась с человеком, который представился как американец — американский немец из фонда Фьючер. Он нашел ее, очевидно, через психолога. Предложил неслыханно прекрасные условия, стипендию, жизнь в Америке — покажите немецкого подростка, который не грезит хотя бы поездкой в Штаты!

Но Лаура не без оснований полагала, что родители не согласятся. Для внешнего наблюдателя избавиться от нелюбимой дочери, трудного, создающего массу проблем подростка — да еще избавиться таким лестным способом — кажется просто счастьем. Но папочка не отпустит дочь, и не потому, что лишится лакомого кусочка — но и потому, что боится. С того самого дня, вот уже полтора года его непрерывно преследовал страх. Если бы он мог — переиграл бы все назад и не стал бы трогать дочь, лучше бы уж выпорол ее разик в конце концов для разрядки...

Но переиграть все назад он не мог, поэтому продолжал регулярно насиловать. Раз уж так сложилось, не отказываться же — да и закрепить в Лауре трепет и послушание не помешает.