Вернуться! (Эмигранты)

— Полагаю, лично ты здесь больше никого защищать не будешь, — холодно заметила Катрин. — Ты, хам трамвайный, отсюда живо исчезнешь. Отпущу со службы с лёгкостью. Если кто из твоих товарищей будет поумнее, можем обсудить новые условия службы.

— С тобой, что ли обсуждать? — изумлённо вскинул брови Тедс. — Не велика ли честь с девкой всерьёз беседовать? Смех просто — одни глаза да сиськи, а уже леди благородную корчит. Да мы здесь на всю округу единственные мужчины, в руках оружие держать умеющие. Для того у нас защиты и испросили. Мужики со своими граблями да лопатами и собственных-то дочек уберечь не в силах, не то что замок удержать.

— Могу предложить новый контракт, — равнодушно объяснила Катрин. — Служили вы «Двум лапам» достаточно долго, пора кому-то из вас жалованье убавить, а кому-то прибавить. По заслугам. Кто из замка уходит, вправе заработанное в полном размере на руки получить. За исключением накладных расходов.

— Каких ещё расходов? — не выдержал угрюмый горец с длинной, нестриженной бородой. — Нам и так не всё причитающееся серебро отсчитали.

— Отсчитают, — заверила Катрин. — Всё, что причитается. И хватит языками болтать. О контракте с каждым отдельно побеседую. Финансы гвалта не любят.

— Э, ты что, нас по одиночке уговаривать думаешь? — Тедс угрожающе шагнул к молодой женщине. — Мы здесь все с гор, закон знаем. Нас вокруг пальца не обведёшь.

— Да подожди, — лысый ухмыльнулся. — Пусть милостивая самозванка меня уговорить попробует. Я ж не против. А то здешних бабёнок мне всё больше самому приходится уговаривать.

— Хорошо, с тебя и начнём, — всё так же равнодушно кивнула Катрин.

— В покои меня леди пригласить изволит? — заулыбался горец.

— Обойдёшься, — Катрин кивнула в сторону двери склада. — Проходи. Остальные насчёт расчёта пока могут поразмыслить. Если есть грамотные, прошения можно подавать в письменной форме. Энгус, если кому бумага понадобиться, выдай.

— Слушаюсь, моя леди, — отозвался управляющий.

— Сговорились, — ухмыльнулся Тедс. — Истинно говорю — снюхались, и врут. Да как нагло-то!

— Ты — как там тебя? Волчок? Прибереги обвинения, — посоветовала Катрин. — После этого, блестящеголового, я тебя приму. Вот и выскажешь всё без утайки. Если захочешь.

— Уж не грозишь ли ты нам, красотка? — Тедс ткнул пальцем в ножны на поясе женщины. — Страшенный у тебя капустный нож. Крови-то не боишься? С виду ты из тех, кто и по нужде курицу зарезать обязательно соседа-то кличет.

— Я в своём доме кровь лить не люблю, — Катрин расстегнула ремень и небрежно брякнула ножны на бочку. — Плешивый, чего столбом встал? Заснул?

— Мы быстро, — лысый горец подмигнул товарищам.

В узкой клетушке склада старые бочки громоздились до потолка. Катрин пристроила лампу на боку самого большого образчика древней тары.

— Слышь, а ты вправду кто? — горец прижался со спины, и немедленно пустил в ход руки.

«Совсем они здесь одичали», — озадаченно подумала Катрин.

— Вот, демон тебя возьми, ладная-то какая! — с восторгом пробормотал мужчина, явно спутавший недоумение с покладистостью.

Катрин перехватила обе руки на своей груди, со знанием дела взяла за большие пальцы.

Мужчина вздрогнул:

— Пусти!!! Разговаривать ведь собрались!

— Я передумала, — сквозь зубы процедила Катрин. — Уволю я тебя, пожалуй, одномоментно. И без выходного пособия. Можешь в профсоюз жаловаться или в королевское общество по правам человека.

— Пусти! — горец от боли повысил голос.

Катрин покладисто отпустила ему левую руку, правую оставила в захвате, и когда крутанула наглеца вокруг себя, мужской палец явственно хрустну. Горец, правда, этот хруст вряд ли расслышал, потому что, совершив почти танцевальный пируэт, гулко врезался лбом в бочку. Штабель опасно зашатался. Катрин коротко сунула носком сапога мужчине между ног. Удар был жестковат — трудно сказать, существовали ли где-то у несдержанного горца дети, но новыми он теперь точно не сможет обзавестись. Так и не успев заорать, мужчина гулко охнул, согнувшись, сделал несколько семенящих шажков, ударился головой в дверь и вывалился во двор. Вообще-то лучше его было уложить здесь, но Катрин предпочла подхватить падающую лампу. Только пожара сейчас и не хватало.

В полнейшей тишине двора кастрированный страдалец хрипло выдохнул — «Убила!» и без чувств рухнул перед онемевшими зрителями.

Катрин с фонарём встала в двери:

— Какой-то ваш дружок невоспитанный. Руками зачем-то полез.

- Ты, что, сука?! — Тедс Волк шагнул вперёд. — Сейчас мы тебя скрутим, а потом:.

— Вряд ли, — засомневалась Катрин.