Вернуться и вернуть

…Никак не могу привыкнуть к нескольким очень досадным мелочам. К вою песчаной бури за стенами хирмана.[13] К чадящим фитилям масляных светильников, распространяющим в воздухе аромат подгоревшей еды. К ощущению полнейшей беспомощности перед злорадной ухмылкой Судьбы…

Непогода застала меня посреди ничего — как раз на том участке эс-Сина, где проще встретить демона, нежели человека. На какие доходы существовал хозяин обшарпанного «приюта», можно было только догадываться. Наверное, обирал трупы постояльцев. Впрочем, я куда больше боюсь не высохшего под знойным солнцем пустыни старика, а того, кто волей случая составил мне компанию.

Мужчина, вдвое старше меня. А может, и не вдвое: скорбные морщины, рассекшие высокий смуглый лоб, никого не омолодят. И глаза… Про такой взгляд говорят: потухший. И тому есть причины. Шан-Мерг (как он сам представился) собрался умирать. Только я никак не могу понять, на чём основывается его жуткая уверенность в приближении смерти.

Всю предыдущую ночь мы провели без сна: он — беспрерывно рассказывая о себе и своей… хм, работе, я — слушая. И борясь с крупной дрожью, потому что мне было страшно. Очень страшно.

Мой собутыльник оказался г’яхиром. Какой именно провинции — я забыл сразу же, как только осознал, что делю стол и кров с человеком, которому ничего не стоит забрать мою жизнь. И не только жизнь, кстати: я ведь дожидаюсь каравана. Дожидаюсь, сидя на деньгах и верительных грамотах х’аиффа.[14] Если что-нибудь потеряю или — того хуже — меня обворуют, можно не возвращаться к Заффани. Проще самому закопаться в песок. Прямо за дверью…

И даже выпивка не помогает. Хвалёное «Дыхание пустыни» мало того что не расслабило тело и не успокоило сознание, напротив: натянуло все нервы, как струны лютни. Голова гудит от смешанных в кучу откровений г’яхира, постепенно тупея и отпуская все мысли, кроме одной… Я выберусь отсюда ЖИВЫМ?!

— Ты слушаешь?

— А?.. Да, конечно… — поднимаю взгляд от стола.

Подёрнутые пеплом тоски угольки глаз смотрят на меня в упор. Очень внимательно.

— А мне кажется, что нет… Впрочем, это и неважно. Ты не попытался сбежать — вот что мне нравится.

Сбежать? Куда? В пасть бури? Я похож на самоубийцу? Никогда бы не подумал… Опять же поручение моего работодателя. Как я могу его не выполнить? Это означало бы полное и безоговорочное признание собственной несостоятельности. Во всех смыслах.

Г’яхир, видно, догадывается, какие демоны терзают мою душу, потому что невесело усмехается:

— Я не имел в виду смелость, парень. Даже самый отважный человек на твоём месте чувствовал бы себя… нехорошо. Возможно, если бы ты был старше и опытнее, ты бы предпочёл выйти за Порог. Ещё вчера.

Я и так почти парализован страхом, а он добавляет ещё и ещё… Зачем? Хочет поиздеваться? Можно было бы предположить такое стремление — особенно со стороны человека, ожидающего свой смертный час, но… В глазах Шан-Мерга плещется тоска. Тоска человека, который вынужден уйти, оставив незавершённым дело. Очень важное дело.

— Я не могу себе позволить…

— Испугаться? Вижу. Тебя держит нечто посильнее любого страха. Чувство долга, верно? Я угадал?

Не отвечаю, но мой ответ г’яхира не интересует. Шан-Мерг думает о чём-то другом. Думает примерно минуту, потом встаёт и медленно начинает обходить стол, бормоча себе под нос:

— Как всё не ко времени… Не к месту… Парень — всё, что у меня имеется, но достаточно ли того, что под рукой? Впрочем, выбора нет…

— А меня учили, что выбор есть всегда. Нужно только рассмотреть все пути, ведущие с перекрёстка, — как всегда не подумав, блещу вбитыми в голову истинами. Мужчина останавливается совсем рядом со мной и проводит рассеянным взглядом по стене комнаты.

— Очень может быть… Ну если ты СМОЖЕШЬ сделать выбор за меня… Сделай его!

Сильные пальцы властно вцепляются мне в волосы.

— Эй, что вы… — успеваю только возмущённо открыть рот, а в следующее мгновение…

Комок чужого дыхания втыкается в моё горло, и я едва не захлёбываюсь жарким и странно сухим ветром. Ветром, несущим на своих крыльях последний вдох Шан-Мерга…

Потом было многое. Несколько бессонных суток наедине с мёртвым телом. Песни песка — то вкрадчивые, то угрожающие. Дочери Йисиры. «Белая Фаланга». Долг, который требовал оплаты и был уплачен. Мной.

Многое было. Но в одном я совершенно точно завидовал Шан-Мергу: ему повезло уйти, оставшись. Хотелось бы верить, что и мне когда-нибудь удастся такое.

…Песок пустыни всхлипнул в последний раз и умолк, прячась в тайниках памяти. Я посмотрел на склонившегося в глубоком поклоне убийцу.

— Ступай! Если через минуту твои следы не остынут на пороге этого дома, я возьму своё обещание обратно!

— Как прикажете, Карающий![15] — Ему не понадобилось и вдоха, чтобы, подхватив орудие своего труда, исчезнуть в коридоре.

— Вы закончили здесь, почтенный Лаймар? — обращаюсь к кудеснику, который за всё время моей беседы с кихашитом не проронил и звука.

— Да, вполне. Что вы хотите предложить?

— Спуститься вниз и поговорить. Согласны?

— Я могу отказаться? — Лёгкая усмешка.

— Можете. Но лучше не надо. Считайте это… дружеским советом.