Вернуться или вернуть?

Но это министру не требовались грамотные люди. Мне же на будущих заводах нужны были образованные специалисты, такие, что смогут обучить других рабочих. Так что школа-пансион на плане была названа замысловато — "опытно-экспериментальная база рабочих широкого технического профиля". Участок земли под это дело мы отхватили приличный. Серега заплатил три с половиной тысячи. Кроме пансиона, там предполагалось много чего построить: дом преподавательского состава, гараж, мастерские и другие хозстроения.

Сергей отправился в поездку, а я начал метаться между всеми стройками, подгоняя и поторапливая рабочих. Я был возмущен темпами строительства и самими работниками. То у них своруют выданный мной инструмент (хотя я предполагал, что сами же строители и воровали), то мой хороший, качественный цемент вдруг пропадет. Доходило до смешного — я стоял и наблюдал за каждой процедурой, будь то замес раствора или кладка кирпича. Горе-работники меня бесили неимоверно. И заменить эти артели было не на кого. Город строился, и строителей не хватало.

В конце концов, я пошел на хитрость. Со старшими артелей обсудил ситуацию. Пообещал, что выданный инструмент рабочие смогут оставить себе после завершения работ. Согласовали нормы в день. Если делали больше, то я доплачивал по десять копеек. С такими ухищрениями темпы строительства ускорились.

Быстрее всего строилась башня-склад. Там-то особых изысков не было. Соседи на это сооружение косились с опаской, но не высказывались. Разве что Фроська иногда выходила на улицу, чтобы покричать на всю округу, как мы ей весь свет загородили.

Строительство доходного дома продвигалось медленнее. А тут еще в начале сентября городовые начали приходить с требованием, чтобы никакого мусора на улицу не выносили и чистили пространство перед домом. Фасад строители заканчивали со "стахановской" скоростью. Спешно разбирали леса и переносили на заднюю сторону. Окна, еще не имеющие рам, заколачивали чистыми досками, подметали и тщательно убирали площадку. Город готовился к приезду царя, и я тоже.

Письмо в Петербургскую жандармерию Серега отправил на месте, а я послал донос в Екатеринодарскую полицию. Историю крушения царского поезда мы изучили досконально и пришли к выводу, что все же это был теракт. И пусть сам Александр III, выбравшись из разрушенного вагона, подберет гнилую шпалу и обвинит управление железной дороги в неисполнении своих обязанностей, бомба в столовой все же взорвалась.

Без угрызения совести мы с Серегой сдали организаторов "Земли и Воли", а также непосредственного исполнителя Подлевского, который так вовремя успел сойти с поезда и быстро исчез где-то во Франции. Была вероятность того, что в крушении сыграли роль несколько факторов. И то, что поезд шёл с недопустимо высокой скоростью на опасном участке, и то, что тянувшие его два паровоза были слишком тяжелы для прогнивших шпал. Но эти факты можно было приплюсовать к основному теракту.

В прошлом варианте развития событий царская семья выжила чудесным образом. Но император получил во время крушения сильный удар по спине тяжелой столешницей. Возможно, эта травма и стала причиной развития болезни почек, от которой Александр III умрет через шесть лет. Пусть это был не самый идеальный правитель, но по сравнению с вошедшим на престол Николаем Вторым так и хочется воспеть царствующему Александру III "долгие лета" и оградить от покушений.

Сергей писал мне письма и выражал надежду, что успеет вернуться до 21 сентября, даты посещения императором Екатеринодара. По намекам я понял, что клады мой друг отыскал, хотя разочарован содержимым. В сумме оба схрона принесли денег меньше, чем один прошлогодний.

"Купил участок земли на Московском шоссе, — писал Сергей. — Там, где уже не будет электротехнического завода "Сименс-Гальске".

С привилегиями ему пришлось повозиться долго. Не только требовался грамотный юрист, но и ожидание затянулось. В ответ я написал Сергею, что не стоит тратить время в столице. Подтверждение о получении привилегий юрист может прислать и в Екатеринодар. Прошел год с момента нашего попадания в это время, а мы, по сути, ничего не сделали.

А ведь уже этой осенью в Казани в кружок семнадцатилетнего Коленьки Федосеева, так же, как и я, исключенного из гимназии, придет тихий, прилежный и очень религиозный парнишка Володя Ульянов. С этого момента марксистское движение начнет набирать обороты. Как это предотвратить, я не представлял. Сейчас Владимир Ульянов, исключенный из университета, откровенно бездельничал и не знал, куда себя приткнуть. Не иначе скуки ради решил, что подпольная деятельность его неплохо развлечет.