Вернуться в осень

– Какие деньги?! – Юрм с женой одновременно всплеснули руками. – Вы просто оставьте нас у себя и все, чтобы мы были вашими. Поверьте, мы не оскверним дворянской фамилии. И уж как-нибудь заработаем...

– Дворянской фамилии?

– Господин Ант, – сказал Юрм. – Простите меня, может, я лезу не в свое дело... Но в этом я просто убежден.

– Он лорд, – с готовностью подсказала сбоку Эния. – Из Ассаны.

Сергей всплеснул руками и повернулся – такого предательства от нее он не ожидал. Принцесса улыбалась, в синих глазах плясали веселые огоньки – она вовсю наслаждалась смущением Сергея. Конечно, ей-то что, она всю жизнь имела слуг – сотни, тысячи слуг, ей, конечно, не привыкать, ее это абсолютно не смущает...

– Ой, – сказала Лаума. – Простите...

– Как хотите, – махнул рукой Сергей и повернулся к лошади. – Ваше дело... Вы даже не представляете, сколько, возможно, меня ждет впереди проблем.

Глава 3

– Это он специально, Шульга, это чтобы нас проверить. – Горячий шепот Ильги дышал в самое ухо. – Его наверняка подослала Эллоя – она хочет, чтобы мы все друг про дружку докладывали... Никто после Эниста никуда и никогда уже не захочет бежать...

– Не знаю. – Шульга прислушалась – вокруг доносилось только мерное посапывание, иногда прерывающееся плачем, стоном или вскриком какого-нибудь беспокойного сна – остальные дети спали. – Не знаю... Все возможно.

– Да не возможно, а так и есть. Знаешь, я доложу об этом Эллое. А то она думает, что мы какие-то дуры...

– Как хочешь. – Шульга повернулась на бок, показывая, что хочет спать.

– Какой дурак сейчас может надумать бежать? – не унималась Ильга – она приподнялась на локте и зло посмотрела вокруг. – Куда бежать? К кому? Вокруг сплошной Рох. И вообще, даже если бы и удалось – кому мы там нужны?

– Ильга, – Шульга повернулась и посмотрела на подругу, – скажи... А у тебя были родители? Палатам, мама... – Она на мгновение задумалась, глаза убежали к каким-то своим, далеким и полузабытым, мыслям: – Да, да. Мама...

– Не знаю... Я уже совсем ничего не помню.

– А я помню. – Шульга откинулась на то, что заменяло подушку, и уставилась в потолок. – Мало совсем, конечно, но помню. Моя мама была певицей. И часто мне пела на ночь песни... Боже, восемь лет, а я все еще помню.

– Счастливая. – Ильга грустно смотрела на подругу. – Но ты знаешь... Я боюсь за тебя.

– Да?

– Я боюсь, что ты будешь следующей. После Эниста.

Шульга промолчала.

– Потому что все, кто хранит воспоминания, – продолжала Ильга, – рано или поздно делают свою попытку. Храни себя от этого, подружка...

– Не бойся за меня. – Шульга окончательно повернулась на бок и закрыла глаза. – Как-нибудь продержусь.

На глаза сразу навернулись предательские слезы. Боже, если бы она только знала... Хоть немножечко знала и предполагала, как это больно – помнить. Помнить хоть что-то, пусть даже слабое и расплывчатое, иногда всплывающее кусками – о чем-то прежнем. Например, о ладонях... Тонкой, нежной и очень ласковой – маминой. Она всегда рядом, и когда заплетает волосы, и когда просто обнимает, и стоит только позвать, Боже, просто позвать – и она сразу возникнет, и сразу обнимет, и сразу прогонит – все беды, и горести, и обиды, и недовольства... Боже, разве можно теперь представить, что бывали обиды и недовольства? И широкая и жесткая, но такая же добрая и ласковая – папина... Она может мягко пробежаться по голове, и запутаться в волосах, и прижаться к щеке, и защитить и спросить, и спросить так, что очень хочется ответить, и так ответить – чтобы похвалили и чтобы ладонь опять погладила по волосам...

Помнить, что бывает на свете кто-то, кто готов отдать тебе всю ласку и нежность, ту самую, почему-то считающуюся глупой, любовь и самого себя – и для которых ты... Можешь быть больше, чем они сами. Это сейчас просто немыслимо, но ведь это так... Что может быть на свете мама, которая накроет теплым пушистым одеялом и тихо и ласково споет вечером песенку и на ночь – еще и колыбельную, и поцелует, и может даже – полежит рядом и расскажет добрую сказку или смешную историю...

А утром папа посадит на Зору – добрую старую лошадь, и сам сядет сзади, и поскачут и ветер засвистит в ушах – и впереди будет подниматься солнце...

– Что с тобой, Шульга, – Ильга осторожно трясла подругу за плечо, – Шульга?

– Ничего. – Она украдкой вытерла глаза. – Давай спать. Солнце поднимается рано...

Ночь застала в дороге и им пришлось остановиться на ночлег в лесу, хоть до города, по предположениям, оставалось совсем недалеко. Юрм с Лаумой твердо знали свое дело – не успел Сергей оглянуться, как запылали мгновенно собранные дрова, под деревом как-то мимоходом появился расстеленный для Энии плащ и рядом – толстое полено для Сергея, и Лаума, собрав волосы в пучок и закатав рукава, уже готовила на костре быстрый нехитрый ужин.

– М-м-мда. – Сергей почесал голову, оглядываясь вокруг, – ему ничего не оставалось делать, как присесть на полено рядом с Энией.

Принцесса улыбалась, глядя на него, – он постарался сохранить серьезный вид, но не выдержал и тоже улыбнулся.

– Скоро совсем разленюсь...