Вернуться в осень

Они двинулись по бесчисленным коридорам и лестницам огромного замка. Сергей вскоре перестал вертеть головой по сторонам, просто чтобы избежать глупого вида и лишний раз не привлекать к себе внимание. Разинутый рот и выпученные глаза не красят хоть и никакого, но лорда. Встречные гвардейцы на постах охраны щелкали шпорами — Сергей вовсю старался солидно не замечать (интересно, зачем шпоры во дворце?), попадающиеся какие-то дамы и кавалеры, видимо, дворянского сословия, слегка кланялись — он серьезно отвечал тем же и чувствовал на спине вопросительно-изучающие взгляды. Наверное, гвардейцы топали здесь не за каждым.

Летний сад представлял собой большую оранжерею, приподнятую над парком одной из террас. Множество цветущих деревьев и цветов представляли собой одновременно гармонию и продуманный хаос цвета, запаха и густоты зелени. Большие стеклянные окна открыты — на улице было тепло и солнечно, свисающие ветви кустов и цветов колыхались от задувающего от моря легкого бриза. Гвардия осталась снаружи.

— Здравствуйте. — Недалеко от входа его встретила очаровательная молодая женщина, с первого же взгляда заставившая вспомнить Энию. — Меня зовут Илламия. Проходите, прямо по дорожке…

Больше никого не было — он слегка перевел дух. У окна под чем-то большим и раскидистым, напоминающим папоротник, был накрыт столик, уставленный разными разностями больших и маленьких размеров. Точно один столик? Сергей даже осторожно огляделся — после вчерашнего ужина этому верилось с трудом.

— Да садитесь же, не стесняйтесь. — Глаза у синеглазки были веселые, со смешинкой, и это сразу одновременно располагало — значит, не зазнайка, и пугало — можно напороться на острый язык.

Он церемонно поклонился — она немедленно прыснула в кулак. Сергей совсем сконфузился…

— Вас по-настоящему зовут Сергей, да? Не обижайтесь, мне Эния сказала. Давайте без церемоний, Сергей, хорошо? Садитесь и просто расслабьтесь.

Сергей немедленно последовал ее совету. От того, что стояло на столике, начал просыпаться аппетит.

— Спасибо, ваше высочество…

— Ой, перестаньте, меня зовут Илламия. Ешьте, это все для вас.

Сергей осторожно посмотрел на стройный ряд вилок, ложек и ножей у тарелки — без церемоний, понятно, но все-таки… Потом махнул рукой, взял обычную вилку, нож и принялся за еду.

— Кстати, это для вас. — Она протянула через столик сложенный лист.

Он развернул: настоящий податель сего, лорд Серый Ант, и прочая, и прочая… Подорожная грамота. Быстрые они здесь. Неплохо, теперь можно быть спокойней на дорогах. Илламия молча наблюдала за ним.

— Скажите, Сергей, а вы часто этих, — она изобразила страшные глаза и растопырила пальцы: у-у-у, — чудищ встречаете?

Он улыбнулся и спрятал грамоту в нагрудный карман — с ней сразу становилось как-то легко. Как и с Энией, но Эния немного другая… Более серьезная, что ли?

— Да нет. Только когда приходилось заходить в Рох.

— Ух ты! А как там? Говорят — страшная темнота, и в ней всюду бродят трупы с горящими глазами и кровавыми руками, земля — как огромная живая язва, и из нее прыгают громадные пауки и всякая нечисть, страшно кричат рогатые ведьмы в кострах и горько плачут души погибших!

Сергей чуть не рассмеялся:

— Почти так…

— Если бы я оказалась к нему ближе чем на тысячу шагов, я бы тут же тихо скончалась. Не успев сказать «мама»…

— Еще неизвестно. Вы, женщины, иногда можете такое сотворить, что мы, мужчины, просто отворачиваемся в сторону от стыда.

— Жаль, что не все это понимают. — Она глянула ему прямо в глаза.

И неожиданно он понял, что это про него. Он немного поковырял ножом и вилкой в тарелке — разделывая что-то, напоминающее фаршированного судака, потом все-таки решился:

— Понимают. И очень хорошо понимают. Но иногда не хотят, чтобы из-за них женщины жертвовали. Особенно личным счастьем.

— И подстраивают женское счастье под свое, мужское понимание, — немедленно отреагировала принцесса. — Не понимая, что любой человек на земле всегда в подобном чем-то жертвует. Но не счастьем. А именно для того, чтобы найти свое счастье.

— А если он, мужчина, точно знает, что он для нее — не счастье? И не хочет, чтобы из-за него страдали?

— То этот мужчина наверняка о своих мозгах слишком высокого мнения. Никто ничего не может знать точно. И может не избавить, а причинить страдание.

— Так уж и страдание. — Он опять наклонился над тарелкой. — Любят женщины громкие слова…

Илламия задумчиво наблюдала за ним, чуть улыбаясь каким-то своим мыслям. Слышно было, как за окном щебетали и пересвистывались птицы.

— А еще есть у вас какие-нибудь интересы, Сергей? — Принцесса откинула назад волосы — совсем как сестра — и подперла подбородок сложенными руками. — Кроме общения с чудищами? Я, например, увлекаюсь бриллиантами, деньгами, мужчинами и казнями невинных девушек…

На этот раз он рассмеялся:

— Я тоже люблю все это… Кроме мужчин.

— А лошадей?

— И лошадей.

— Тогда вы найдете общий язык с моей сестрой. Последние пару месяцев она не хочет знать ничего, кроме одной лошади… Красивая, правда, лошадка. — Она кивнула головой в окно. — Вон она стоит.