Вернувшиеся

– Ты думаешь, Никодима и Антипа это… этот… утащил?

Савва поглядел на Степана так, будто только что заметил, с кем говорит.

– Чего? Нет, знамо дело, нет! То хохотун был, мне после бабка сказала. Он обманывать горазд, ползает на брюхе, детей пугает. Знаешь, как говорят? Если дитенок заговариваться начал, так это его хохотун напугал, потому детей одних нельзя у воды оставлять. Мерзопакостный он, но со взрослыми мужиками ему не под силу управиться. Никодим, Антип – там другая нечисть лютует… – Он качнул головой. – А говорю я это к тому, что как на земле свои законы, так и на воде. Разные существа там водятся. Многие прямиком из Нижнего мира приходят. Ты, небось, и не слыхал о таком, а только есть он – мир этот, хотя его обычному человеку и не под силу увидеть.

– Ты знаешь, кто людей убивает? – прямо спросил Степан, устав от загадок, которыми говорил Савва.

Старик посмотрел тягучим, внимательным взглядом, точно прикидывая, стоит ли отвечать, сдюжит ли Степан правду. Хотя, может статься, Савва просто задумался, ушел в свои непонятные мысли.

– Хотел бы я ошибаться, – выговорил он после долгой паузы. – Но, боюсь, нету тут ошибки. Тебе бы уезжать надо…

На высоком берегу появилась мужская фигура.

– Эй, Степка! – крикнул Петр. – Не видел Антипку-то, нет?

Савва будто на ключ заперся изнутри: лицо отяжелело, черты застыли. Степан понял, что старик больше ничего уже не скажет, по крайней мере, не сейчас. Так и вышло. Колдун круто развернулся и зашагал вдоль берега прочь от Степана и от Петра, который спускался с обрыва к реке.

– Не иначе как старый ведьмак наворожил, – угрюмо заметил Петр. – Ишь, ходит, вынюхивает, высматривает. Мне давно говорили, он с речной нечистью знается, захочет – напустит на человека!

Степан не верил в это: Петр с Саввой друг друга не жаловали, вот Петр в сердцах и наговаривает на старика.

Вместе они еще раз обошли берег, причал осмотрели, лодки, кусты и ивовые заросли. Нигде Антипа не было – ни живого, ни мертвого.

– И в моем доме пусто. Я подумал, может, у меня где, – глухим басом говорил Петр, когда они шли обратно в деревню. – Все сараи осмотрел. Куда подевался? Что за чертовщина творится? Непохоже это на Антипку – шутки шутить. Выходит, не может он прийти, коли не идет.

Это было ясно и без слов, в подтверждении не нуждалось, поэтому Степан не ответил. Он посмотрел на деревушку, перевел взгляд со своего дома на Никодимов. Всего два дня никто там не живет, а дом уже выглядит покинутым, одичавшим, как пес, которого бросили хозяева. Потемневший от боли, стоял он, словно бы пригнувшись к земле, и незрячие глаза-окна безжизненно смотрели на реку.

– Что же делать-то теперь? – заламывая руки, спрашивала Марфа, увидев подходящих Петра и Степана. Лицо ее опухло от слез. – Горе-то… Куда нам с Нюткой податься?

– Савва говорит, уезжать отсюда надо, – не подумав, сказал Степан, и Петр тут же вызверился:

– Ага, уезжать! Слушай больше эту старую образину. Колдун с нечистым знается! Я пока Антипку не найду, ни ногой отсюда.

Марфа ничего не сказала, но ясно было, что в отсутствие мужа решения вместо нее будет принимать его брат. Мнения Марфы никто бы не спросил. Как и мнения Анюты.

– Скоро ночь, не успею обернуться. А утром поеду в город, помощь привезу. Пусть ищут, кому положено.

Степан понимал: если они с дедом окончательно и бесповоротно решат ехать, и даже если уговорят Анютку и ее мать, то сразу, прямо сейчас, сделать это не получится, нужно собраться по-людски. Выезжать надо в светлое время, а не когда солнце катится к горизонту и вот-вот скроется в водах Быстрой. Как ни была ему противна мысль провести здесь еще одну ночь, а сделать это, по всему видать, придется. Но на этот раз они будут умнее. Что бы за нечисть тут ни орудовала, им лучше оставаться всем вместе.

– Мы с дедом, наверное, в город переедем, – сказал Степан, уже не боясь вызвать гнев Петра. Рано или поздно все равно сказать нужно. – Я работать там буду.

На Анюту он старался не смотреть. Хотя и не было его вины, но чувствовал себя как предатель. Хотел сказать, что не бросит ее, а как скажешь? Ведь и уговора между ними не было.

– Нынешнюю ночь надо всем вместе переждать.

Петр собрался возразить, но потом подумал, что оставлять жену и дочь брата одних нельзя, а самому ночевать с ними в одной избе – не слишком правильно, так что мотнул головой, мол, так и порешим.

– Давайте в моем доме, – предложил Петр. – Он самый большой. – В голосе прозвучала не слишком уместная горделивая нотка. – Марфа, Анютка, вы ужин соберите.

Он принялся отдавать хозяйственные распоряжения. Марфа обрадовалась тому, что может себя чем-то занять, и метнулась выполнять поручения, прихватив с собой дочь.

Степан с дедом ушли к себе, чтобы взять необходимое.

– Уговорился, значит, с Егором Кузьмичом? – спросил дед.

Степан рассказал обо всем, расписав в красках, какая замечательная жизнь ждет их в Быстрорецке. Понимал он, как грустно деду сниматься с насиженного места и вместо своего дома, где он привык быть хозяином, жить на старости лет приживалом, из милости.