Вернувшиеся

Дороги были свободны, автомобиль стремительно мчался по пустому, переливающемуся вечерними огнями городу, не встречая препятствий. Светофоры жмурились вслед, редкие прохожие спешили по домам, машины, приткнувшиеся у обочин, проплывали мимо – притихшие, похожие на больших спящих собак.

На выезде из города торчал рекламный билборд, приглашающий отдохнуть в туристическом комплексе «Лебединое озеро». С плаката широко улыбалась нарисованная, лучащаяся придуманным счастьем идеальная семья: мама, папа, двое ребятишек. Миша вспомнил, как Леля рассказывала, что именно там Илья сделал предложение Томочке: они вчетвером сняли домик, катались на лыжах, жарили шашлыки…

Миша тоже вроде бы был в тот день с друзьями – и вместе с тем его не было, место его занимала сущность из Нижнего мира. Потустороннее вползало, вгрызалось в жизнь, порой выдавливая из нее его самого.

Собственно, так было и с Ильей, и с Лелей, которая сейчас всеми силами пыталась прикидываться, что это не так, что они все всегда жили обычно, обыденно, не нарушая законов привычного мира. Это трусость, подумалось Мише. Более того, это глупость. Все равно что притворяться, будто у тебя другой цвет кожи или глаз.

Плакат с фальшивой семьей остался позади. Миша повернул голову и посмотрел на Лелю.

– Выбрались из города, скоро приедем, – сказал он. – Зачем поехала со мной? Я мог бы…

– Не мог бы, – отрезала она. – Я чувствую, что-то случится.

Миша знал, что у жены обостренная чувствительность, особая интуиция. Еще давно, когда Илья находился во власти Мортус Улторем, Леля сказала Мише, что не видит его ауры:

«Илья как будто мертвец. Если человек умирает, аура гаснет, и у него погасла».

Она видела то, чего не видели другие, и потому поверила Мише, который рассказал ей дикие вещи о состоянии Ильи, и сразу согласилась помочь…

Тогда Леля признавала свою силу, а теперь боится, отрицает ее.

– Ничего страшного не произойдет, – пообещал Миша.

Шрам горел, и чем ближе они подъезжали к дачному поселку, тем жар усиливался.

– Обещай мне, – сжав зубы, проговорила Леля. – Обещай, что эти заморочки – в последний раз.

– То есть как – в последний? – Миша попытался включить дурака. – Охранять людей – моя работа.

– Твоя работа – охранять людей от людей, – парировала Леля. – А ты опять полез черт-те во что. Я не глухая, слышала, что Оксана говорит. И шрам твой покраснел. И с Ильей вы вечно что-то обсуждаете, я знаю, это как-то связано с Сафроновым, его смертью, теми девушками. Я устала от этого, ясно? Ты должен выбрать, что тебе дороже – я, мое спокойствие или… Или твои бесконечные авантюры!

«Надо же – авантюры», – промелькнуло в голове.

Миша не выносил, когда на него давили, когда говорили с ним таким тоном: командным, вместе с тем снисходительным, как с нашкодившим школьником. Слава богу, отец оставил эту манеру, так теперь Леля собралась пускать ее в дело?

– Послушай, давай поговорим об этом после, – суховато ответил Миша. – Мы почти приехали.

– Не о чем говорить, – буркнула Леля. – Я хочу жить нормально. Не вздрагивать от звонков. Не думать о том, какая еще тварь вылезет из зеркала, явится с того света, схватит за руку, если свесить ее с кровати ночью.

– Разве это от меня зависит?

Они свернули с главной дороги, следуя указателю «Поселок «Академический».

– А разве нет? – Леля повернулась к нему, глаза ее блестели, будто от слез. – Просто нужно уметь выбирать то, что важнее.

– Леля, это нечестно. Ты сейчас ведешь себя…

– Знаю, как истеричная стерва. – Она сбавила тон. – Иногда я бываю такой, что поделать. Любая женщина может стать истеричкой, когда…

Автомобиль притормозил у ворот дачного поселка.

Миша повернулся к Леле.

– Так когда же любая может начать истерить? – спросил он, думая о том, как им попасть внутрь: ворота были заперты. Если и калитка тоже, это может вызвать сложности.

Леля поняла, что мысли мужа заняты другим.

– Неважно.

Они вышли из машины. Подойдя к калитке, Миша увидел, что волновался напрасно: она оказалась плотно притворена, но не заперта. Теперь оставалось лишь найти дачу.

Оксана сказала, что она на первой линии – значит, нужно идти по аллее к реке. Взявшись за руки, Миша и Леля двинулись вперед.

Судя по тому, что свет не горел ни в одном окошке, дачный поселок был пуст, даже в домике охранника было темно. Это логично: кто вздумает отдыхать на природе в последние дни осени? А охранник уже спит, наверное.

Впрочем, темнота не была полной: горел фонарь у въезда в поселок, еще несколько пятен света расплывалось впереди, и Миша с Лелей шли, не зажигая фонариков на телефонах.

Дорожка была заасфальтирована, но выпавший мокрый снег никто с нее не убрал. Он таял сам, превращаясь в подобие картофельного пюре.

Дома были разные, здоровенные и поменьше; в основном ухоженные, аккуратные, прятались они за невысокими заборами, с опаской глядя на идущих мимо людей. Поднявшийся ветер заставлял деревья размахивать костлявыми руками-ветками, царапать стены домов, угрожая схватить Мишу и Лелю.

– Смотри, свет в окне! – Она указала рукой на один из домов впереди.

– Наверное, Оксана.