Верные до конца

Не забуду его радость и горячую молитву благодарности Господу, когда к нему на Север, преодолев расстояние в несколько тысяч километров, приехала его жена Тоня. Счастью его не было предела… Во время свидания брата Коншауби с женой мы с братом Федором Владимировичем останавливались невдалеке от барака свиданий, и нам в окно махала рукой и приветливо улыбалась дорогая в Господе сестра Тоня — верная подруга своего мужа-узника…

Через три месяца снова арестантские пути-дороги…

Причиной этому послужила наша христианская жизнь в лагере. В бараке, где мы жили, около нар мы втроем открыто молились. Также открыто беседовали о Боге с окружающими нас людьми. Заключенные, а также солдаты и офицеры охраны с большим интересом задавали нам множество вопросов: о причине ареста, о нашей вере, о Библии, о Боге. Мы старались на все вопросы дать обстоятельные христианские ответы. Некоторые из заключенных перестали курить, ругаться и даже стали молиться. Все это сильно встревожило не только местное лагерное начальство, но и Москву…

Начальник лагеря как-то сказал в кругу офицеров, о чем и нам передали: „Еще полгода и половина лагеря станет баптистским!“ Конечно, он сильно преувеличивал, но степень тревоги атеистов была очень высокой.

В конце июня 1967 г. из Москвы в наш отдаленный таежный лагерь приехала специальная комиссия. В самой категоричной форме нам запретили молиться и говорить о Боге. Но мы не могли подчиниться этим требованиям.

Один из братьев сказал полковнику — начальнику комиссии: „Мы не можем не молиться и не говорить о Боге. В этом наша жизнь. И если вы, оторвав от семьи и родного дома привезли нас на Север, чтобы мы перестали МОЛИТЬСЯ И верить, ТО ЭТОГО не будет. Мы И здесь будем МОЛИТЬСЯ у | наших нар и будем служить нашему Богу!“

А через несколько дней — 6 июля, меня и брата Маховицкого, отправляют на этап…

Брата Джангетова оставляют на месте…

Мы прощаемся с дорогим нашим Коншауби, тяжело расставаться…

Воистину, „Как хорошо и как приятно, жить братьям вместе“, особенно в узах! (Пс.132, 1).

В день отъезда к Федору Владимировичу приезжает уже вторично его жена вместе с семилетним сыном…

Им разрешают краткое свидание на два часа, а затем — этап…

50 километров пути по узкоколейной железной дороге…

Нас везут вагоне з/к, в соседнем вагоне, пассажирском, — сестра Клавдия с сыном Мишей.

Мотовоз с двумя вагонами медленно движется: впереди составы с лесом. Очень часты остановки. Тогда сестра Клава и Миша подходят к окну нашего вагона, и мы подолгу разговариваем, благо конвой хороший…

Целый день занимает этот 50-ти километровый путь… Семилетний Миша, с разрешения конвоя, несколько раз нас снабжает то помидорами, то белым хлебом…

Затем наш путь пролегал по Каме — большой северной реке. Нас поместили в трюм самоходной баржи, предназначенной для перевозки заключенных, и в сопровождении конвоя и охранных собак мы поплыли. Прекрасна северная река летом, широка, многоводна. Тайга подступает к самой воде и отражается в ней… День тихий, теплый, солнечный. Из открытого трюма баржи с наслаждением вдыхаю аромат таежного леса и с волнением взираю на открывшийся речной простор и на такую близкую и, в то же время, далекую волю… Плывем по реке до небольшого северного городка Бондюга, а затем нас перегружают на открытую машину и везут в Соликамск, где расположена пересыльная тюрьма.

В тюрьме нас поместили в только что обработанную дустом камеру. После чистого речного воздуха, настоянного на смолистой хвое, здесь страшный смрад от порошка ДДТ, парящего в воздухе. Нечем дышать. И так до вечера.

А потом, вдруг, меня вызывают на свидание с женой.

Ничего не понимаю! Откуда она здесь?! Может быть произошла ошибка?!

Оказывается — жена ехала ко мне в лагерь на свидание, но во время одной из пересадок, недалеко от лагеря, она встретилась с сестрой Клавой, которая ей сказала, что нас везут по этапу в г. Соликамск. Моя жена сразу же изменила маршрут и даже раньше меня приехала в город. Вместе с сестрой Клавой. И они принялись искать нас.

И вот теперь двухчасовая встреча. Как радостно видеть родное, любимое лицо верной подруги. Мы помолились в присутствии конвоя. И много, много говорили…

Конвойный оказался добрым человеком. Узбек по национальности. После свидания, когда вел меня по двору тюрьмы, он спросил:

— Ты сидишь за Аллаха?!

— Да, — ответил я, — за веру!

— Почему ты так мало взял передачи?! — спросил он, — нужно было взять все, что привезла жена! -

Я поблагодарил его за доброе расположение и сочувствие.

На следующий день снова этап. Заключенных выводят за ворота пересыпной тюрьмы. Машина с конвоем ожидает нас.

Невдалеке стоят наши жены и Миша. Увидев нас, они машут руками. Благословляют на новый неведомый путь…

Дорогие подруги узников-христиан!

Вы всегда с нами! Наши тюрьмы, этапы и лагеря прошли и по вашим сердцам! Они многократно оплаканы вами…

И каждый шаг нашего арестантского пути сопровождался вашей молитвой. Вы делали все, зависящее от вас, чтобы облегчить нашу участь!