Верный меч (ЛП)

Я сжал хрупкий воск пальцами, печать легко переломилась. Я развернул пергамент и в лунном свете увидел аккуратные строчки тщательно выведенных слов, только на этот раз они были написаны не на латыни. Язык, которого я не знал.

— Что здесь? — спросил Уэйс.

— Не знаю, — сказал я. — Оно написано на незнакомом для меня языке.

Латинский язык был единственным, чьи буквы я разбирал; даже по-французски и по-бретонски я умел только говорить, но не читать. Я просмотрел весь лист в надежде найти знакомые слова. В приветственном обращении в первой строке стояло имя Мале, чего я и ожидал; чуть ниже я нашел имя Гарольда, но больше ничего.

Конечно, догадался я, это мог быть английский язык. Это имело смысл, так как английский был родным языком Эдгиты. И, хотя я никогда не слышал его от Мале, казалось вполне вероятным, что тот говорит и читает по-английски, учитывая его происхождение и годы, проведенные по эту сторону Узкого моря.

Мои глаза остановились на фразе в середине письма.

— Icgecnawethonegyltthethegeswencth, andhitmaggeweorthanthaetthuthonetholianwille, — я медленно и старательно выговаривал странные слова. Буквы были выписаны не так четко и ясно, как в евангельских книгах, которые я читал в детстве; они были мельче и цеплялись одна за другую. Я повернулся к Эдо. — Ты понимаешь, что это значит?

Он пожал плечами. Если это были английские слова, то я, очевидно, произносил их неправильно.

Из нас троих Уэйс был, безусловно, самым практичным.

— Можем ли мы что-то понять из этого? — спросил он.

— Ничего полезного, — сказал я. — Здесь упоминается Мале, а так же Гарольд. Это все, что я могу сказать.

— Знаю только одного человека, который может объяснить нам, о чем здесь идет речь, — задумчиво протянул Эдо.

— И этот человек Гилфорд, — мрачно согласился я.

Было ясно одно: рано или поздно нам придется поговорить с ним. Ближайший из слуг Мале, только он мог иметь представление обо всем, что происходит между виконтом и Эдгитой. Он уже приезжал к Эдгите с этим делом или другими, как мы уже выяснили. И у виконта не имелось более близких и доверенных людей. Если мы должны узнать, что происходит на самом деле, нам придется вытрясти правду из капеллана.

Единственный вопрос, когда.

Мы выехали из Уилтуна с первыми лучами солнца. Нас провожала настоятельница Синхильд с суровым и непреклонным лицом в окружении полудюжины монахинь, ежившихся от холода в своих рясах. Среди них стояла Бургина, а так же та светловолосая девчушка, что встречала нас в доме аббатиссы в день приезда. Эдгиты не было видно. Был ли то ее собственный выбор, или настоятельница велела ей держаться подальше от нас?

Наших лошадей и оружие нам передали без единого слова, и в тишине мы покинули монастырь. Так приятно было снова ощутить свой меч у бедра; конечно, я не думал, что мы подвергаемся опасности в монастыре, но я так привык к ощущению его тяжести на поясе, что без клинка чувствовал себя, как улитка без раковины.

Я с облегчением покинул Уилтун, даже с учетом того, что нам предстояло провести в дороге три дня; по крайней мере, теперь мы были сами себе хозяевами, а не подчинялись строгим правилам монастыря и его настоятельницы. Тем не менее, сейчас я с удовольствием позволил Гилфорду ехать впереди, принимать решения и вести нас за собой, чтобы он не смог заподозрить о том, что должно произойти между нами. Потому что я знал: все изменится, когда мы достигнем Лондона.

Как и на пути в Уилтун, всю дорогу шел дождь, холодный и безжалостный, с каждым днем все сильнее и дольше. Ручьи и реки в долинах стремительно несли мутные воды, некоторые реки вышли из берегов, затопив поля и луга. В одном месте вода поднялась так высоко, что невозможно было переправиться на другой берег, и нам пришлось проехать больше мили вверх по течению, чтобы найти новый брод, прежде чем вернуться на дорогу. Единственным отдыхом, который мы позволили себе, была остановка на ночлег, но и в таверне мы слышали о новых восстаниях в округе. Нормандских купцов избили на рынке в Реддинге; в Оксенефорде команду целого корабля перебили в драке в пивной, когда приняли их фламандскую речь за французскую. Так что незадолго до Стэйнс мы покинули старую дорогу, решив проехать напрямую и вернуться в Лондон с юга, чем подвергаться риску нарваться на неприятности на большой дороге. Но даже тогда мы держали наши руки на рукоятях мечей. Путь, который мы выбрали, тоже был не самым безопасным: по рассказам местных жителей здесь хозяйничали банды разбойников, поджидающие путников в засаде. Но, если таковые и имелись, мы их не встретили, и после полудня в третий день марта вдали показались пригороды Лондона, цепляющиеся за северный берег серой Темзы.

На Вестминстерском холме не было видно ни одной палатки, ни одного знамени. Как мы уже успели узнать от других путешественников и в придорожных пивных, король с армией ушел на север. Вероятно, это случилось недавно, и я надеялся, что мы сможем догнать их еще до Эофервика.