Верный меч (ЛП)

Я подумал было снова солгать, но что-то в их поведении подсказывало мне, что это была не очень хорошая идея.

— Танкред, — сухо сказал я. — Рыцарь на службе виконта Эофервика лорда Гийома Мале.

— Мале? — Он коротко хохотнул. — И что же его рыцарь делает на юге так далеко от своего лорда? Ты дезертир?

Я уже собрался ответить, что в таком случае мы бы не беседовали с ним так мило, но сдержался.

— Я здесь с капелланом виконта.

Он приподнял бровь.

— По какой причине?

Стало очевидным, что эти люди явились сюда не для того, чтобы прикончить меня, но я устал от вопросов.

— Почему я должен перед тобой отчитываться?

Толпа вокруг нас увеличивалась, мимо церкви шли мужчины и женщины. Я заметил, что их было не больше десятка, все стояли на почтительном расстоянии от вооруженных всадников.

Рябой рыцарь выпрямился в седле и махнул рукой в сторону женщины рядом с переводчиком.

— Эта крестьянка утверждает, что она видела тебя здесь вчера ночью. Ты это отрицаешь? — Я ничего не ответил. Мне не приходила в голову мысль, что меня могли заметить. — Она клянется, что видела, как ты дерешься на мечах, — продолжал он, — здесь, на этой улице, с другим рыцарем. Правда ли это?

— На меня напали, — возразил я, это были не самые мудрые слова, потому что он сразу должен был принять их за признание вины, но я взял на себя ответственность и должен был объясниться. — Я защищался.

Он слегка вскинул голову и посмотрел на меня поверх своего длинного носа. Слабая улыбка расползлась по его губам.

— А ты знаешь, — спросил он, — что за применение оружия в королевском городе полагается штраф?

— И какой же?

– Штраф… — медленно произнес он, словно для того, чтобы я не пропустил ни слова, — в виде конфискации меча.

Я сглотнул и подумал, не пора ли бросаться наутек. Хотя я понимал бесполезность этой попытки: они верхом на лошадях и легко поймают меня, а бегство только укрепит мою вину в их глазах.

— Давай сюда меч, — зарычал рябой.

Я взял его за клинок и осторожно, чтобы не порезаться, протянул ему рукоятью вперед.

Он подозрительно посмотрел на меня сверху вниз и взял меч.

— Ты шел по улице с обнаженным мечом, — сказал он.

— Мои ножны лежат здесь, — сказал я и указал на пятачок снега, который сейчас закрывал то место на обочине дороги, где я сбросил портупею.

Он посмотрел в направлении моего пальца, потом снова на меня. В его глазах ясно читалось презрение.

— Это правда, — настаивал я. — Все, что я сказал, правда.

— Пойдешь с нами, — заявил рябой.

Он дал сигнал своим людям, которые спрыгнули с коней и схватили меня за руки. Я попытался стряхнуть их, но они вцепились крепко, заламывая мне руки за спину.

— Мале услышит об этом, — сказал я сквозь стиснутые зубы, когда они потащили меня по улице. — Он пообрубает вам руки, клянусь.

— Подождите! — Голос звучал повелительно.

Рыцари остановились. Я повернул голову, глядя из-за плеча. Голос раздавался из середины толпы.

Зрители расступились и благообразного вида человек в черном плаще выехал вперед. Черты его лица были угловатыми, нос длинный; он выглядел моим ровесником или чуть старше. У меня было чувство, что я уже видел его раньше, но не мог вспомнить, где и когда. Он прямо сидел в седле, приближаясь к нам. С его пояса свисали ножны, по всей длине украшенные алыми самоцветами, замысловатый золотой узор извивался вокруг них.

— Как тебя зовут? — спросил он меня, его голос звучал спокойно.

За ним ехал еще один человек в более скромной одежде — слуга, решил я.

Он был худой, с чисто выбритыми щеками и шеей, и такой бледный, что я подумал, уж не выходит ли он из дома только по ночам.

— Милорд, — сказал рябой. — Извиняюсь, но мы должны доставить этого человека к риву города. Там его допросят.

— Меня зовут Танкред Динан, — перебил я его.

Человек в черном уставился на меня, хотя его взгляд нельзя было назвать враждебным.

— Ты знаешь моего отца?

— Вашего отца? — Повторил я, прежде чем понял, почему мне знакомо это лицо.

Действительно, теперь я ясно видел сходство не только в чертах лица, но и в посадке головы и в наклоне плеч.

— Гиойм Мале, Синьор Гравилля из-за моря. Ты знаешь его?

— Я у него на службе, милорд.

Насколько я помнил, виконт не упоминал ни о каком сыне. Хотя это само по себе мало значило, почему он должен был говорить со мной о своей семье?

— Милорд, — повторил рябой с ноткой отчаяния в голосе. — Позвольте сказать, что сейчас не время для бесед. Нам пора идти.

— Какие у вас нему претензии? — спросил его человек, назвавшийся сыном Мале.

— Он обвиняется в нападении с оружением на своего товарища-француза.

— У вас есть свидетели?

— Есть один, милорд, — сказал один из рыцарей, толстый и неуклюжий, выглядевший слишком большим для своих доспехов.

Он указал на старуху, она отпрянула в толпу.

— Всего один свидетель, — сказал сын Мале. — к тому же женщина, да еще и английская.

— Всегда можно найти других, — мягко возразил рябой. — Нельзя отмахиваться от такого дела.

Сын Мале обратился ко мне:

— А что ты скажешь? Ты поднял оружие против соотечественника?