Верный меч

– Тогда вам придется объяснить, почему вы не в своих покоях, – ответил я. – И что вы делали в доме для гостей?

Она смотрела на меня, сжав губы и не говоря ни слова. Я вытащил из-за пояса ее письмо и помахал им в воздухе.

– Что это? – Спросил я.

Она ответила спокойным и твердым взглядом.

– Оно предназначено для твоего господина.

– Что в нем написано?

– Ты ожидаешь, что я скажу тебе?

Я погрозил ей пальцем.

– Я могу прочитать его сам, и тогда все узнаю.

Она смотрела на меня с явным сомнением, подозревая обман, ибо с какой стати я, рыцарь, могу вдруг оказаться грамотным человеком?

– Я не могу остановить тебя, – сказала она наконец. – Все, что я могу, это отдать тебе письмо и надеяться, что ты выполнишь свой долг.

Я снова убрал свиток за пояс, я собирался вернуться к нему позже.

– Сегодня вы говорили с Гилфордом, – сказал я. – О чем вы поспорили?

– Я сказала, что не верю слову его господина, – ответила она. – Он слишком свободно дает обещания, которые не собирается исполнять.

– Обещания? – Удивился я. – Какое обещание он не выполнил?

Казалось, она уже не слышит меня.

– Это тем более смешно, когда ваши люди обвиняют Гарольда в нарушении клятвы.

Конечно: несколько лет назад Гарольд принес герцогу Гийому вассальную присягу, обещая поддержать его претензии на королевство. Клятва была дана над святыми мощами, которые он разбил, когда захватил корону для себя. И вот теперь он был мертв, убит на поле битвы при Гастингсе.

– Ваш муж был клятвопреступником и узурпатором, – сказал я ей.

– Он был хорошим человеком, – ответила она, и я видел слезы, закипающие в уголках ее глаз. – Он был добрым, честным и правдивым во всем, и бесконечно преданным своим друзьям. Твой господин не гнушался быть одним из них, по крайней мере, до своего предательства.

– Мале предал его? – Спросил я. – Каким образом?

– Добровольно присоединившись ко вторжению вашего герцога, – она почти выплевывала слова. – И даже сейчас, после смерти Гарольда, он продолжает предавать его память. Он и его прихвостень Гилфорд.

– Гилфорд? Что вы имеете ввиду?

Но она опять говорила со своими мыслями.

– Хотя, он не виноват, – произнесла она с нарастающим гневом в голосе. – Он не что иное, как слуга своего хозяина; он просто делает, что ему говорят. Он служит неправому делу. Я доверилась Гийому, и вот чем он отплатил мне.

– Я вас не понимаю, – пожалуй, я говорил с ней слишком строго, но я уже устал от ее загадок.

Очевидно, она думала, что как человек Мале, я знаю больше, чем было на самом деле. Хотя это давало мне некоторые преимущества.

– Больше двух лет прошло с тех пор, как Гарольд погиб, – сказала она. – Два года, с тех пор, когда я стояла на поле битвы и смотрела на него, лежащего там в крови. Неужели он думает, что я не горюю, что я не заслуживаю права знать?

– Знать что? – Спросил я, но она уже отвернулась, ее рыдания эхом отражались от стен и сводов собора.

За окном мелькнул проблеск оранжевого света. Циркатрисса, подумал я, ожидая, что дверь сейчас откроется, и монахиня войдет внутрь. Но она этого не сделала, и через мгновение свет двинулся дальше. Даже если она не собиралась войти в церковь, она была где-то рядом.

Я выругался себе под нос. Если нас поймают вместе, последствия будут серьезными, особенно для Эдгиты. Опять вспомнились побои, перенесенные мною в детстве; были ли предусмотрены такие наказания в Уилтуне? Более вероятно, что, поймав ее с мужчиной ночью в церкви, ее попросту выгонят из монастыря. Я не хотел такого наказания даже для вдовы узурпатора. Даже несмотря на все ее богатства и личные покои, я видел перед собой просто сломленную женщину. Все, что у нее осталось – это жизнь в монашеском смирении и подчинении. Что еще было у нее в этом мире?

– Пойдемте, – сказал я ей. – Мы не можем оставаться здесь.

Я подошел к двери и приоткрыл ее как раз, чтобы высунуть голову и оглядеть монастырь. Облако закрывало луну, что было очень кстати, так нас труднее было заметить. В этот момент я увидел выходящую из дормитория циркатриссу, она несла фонарь в руке, с пояса свисала тяжелая связка ключей. Если я хорошо помнил устройство монастыря в Динане, то на восточной стороне должна быть дверь в дом настоятельницы. Потом монахиня должна будет проверить церковь. У нас оставалось не так много времени.

Я смотрел, как она идет вдоль стены в направлении дома аббатиссы, отпирает дверь и входит внутрь. Надо было бежать сейчас, это был наш шанс.

– Идемте, – прошептал я, давая Эдгите сигнал следовать за мной. Дверь открылась плавно, без звука, и я поспешил вниз по ступеням, Эдгита не отставала ни на шаг. Я заметил, что она обута, так что могла бежать по камням быстро.

– Скорее, – сказал я, направляясь к арке, через которую мы вошли в монастырь.

Она коснулась моего рукава.

– Лучше сюда, – ответила она и направилась прямо по траве к дормиторию.

Я немного поколебался, но понял, что чем дольше мы будем ждать, тем скорее нас обнаружит циркатрисса с фонарем.