Верный меч

– Этот человек спас мне жизнь, – сказал он своему отцу. Он указал на раненное предплечье, и я заметил, что оно по-прежнему перетянуто тем же куском плаща. – Один из твоих рыцарей, я знаю. Танкред Динан. Прекрасный воин.

Мале улыбнулся. Он выглядел несколько старше, чем я помнил, в его волосах прибавилось седины, а лицо казалось изможденным, и я подумал, что эта осада дорого ему обошлась.

– Да, это правда, – сказал он протягивая руку. – Давно не виделись, Танкред.

Я ответил на рукопожатие и тоже улыбнулся. По крайней мере, его рука была твердой, как всегда.

– Рад видеть вас, милорд.

– Я вижу Эдо и Уэйса. – Он все еще улыбался. – Где же остальные?

– Радульф погиб, милорд, – сказал я, склоняя голову. – Он был ранен в бою и умер от раны. Филипп и Годфруа сейчас с ним.

– Он храбро сражался?

– Да, милорд, – сказал Уэйс. – Я был с ним. Он отправил на тот свет многих наших врагов.

Мале кивнул, его лицо омрачилось.

– Он был хорошим человеком, преданным и надежным. Я скорблю о его смерти, но он не будет забыт.

– Нет, милорд.

– Пойдемте, – сказал Роберт. – Мы будем скорбеть о нем в свое время, так же, как и обо всех павших. Но сейчас настал час нашей радости. Эофервик взят. Мятежники побеждены.

– Не побеждены, – перебил я его. Несмотря на десятки убитых англичан, я вспомнил еще сотни, которым удалось бежать на кораблях. Я повернулся к Мале. – Эдгару удалось скрыться, милорд. Это была моя вина. У меня была возможность убить его, но мне не удалось.

– Ты его ранил, – сказал Эдо. – Ты сделал больше, чем любой другой смог бы в этой ситуации.

Я покачал головой. Если бы мой удар попал в лицо, а не в пластину шлема, это могло бы достаточно ошеломить его, и я успел бы его добить. Но я промахнулся, и он остался в живых.

– Это не важно, – сказал Мале. – Что сделано, то сделано, ничего уже не изменишь. И Роберт прав. Неважно, сколько битв у нас еще впереди, но эту победу мы должны отпраздновать.

– Милорд, – позвал кто-то, я повернулся и увидел приближающегося верхом Анскульфа; он высоко поднял знамя, в другой руке сжимая черно-желтый щит и улыбаясь от уха до уха.

За ним ехал отряд Роберта, их кольчуги и щиты были забрызганы кровью.

– Меня ждут мои люди, – сказал Роберт, поворачивая коня. – Конечно, мы скоро встретимся.

Я смотрел, как он подъезжает, чтобы присоединиться к ним, принимает от Анскульфа знамя и вздымает его в небо, как его лошадь встала на дыбы, прежде чем он со своим отрядом поскакал по улице.

– Я слышал, что моя жена и дочь находятся в безопасности в Лондоне, – сказал Мале, как только они уехали.

– Да, – ответил я.

– Рад это слышать. И мое сообщение доставлено в Уилтун, как я и просил?

Я взглянул на Эдо и Уэйса, не зная, что сказать. Он должен был когда-нибудь спросить об этом, хоть я и надеялся, что этот момент не настанет. Но я не мог лгать человеку, которому принес клятву верности.

– Милорд, – сказал я, понизив голос, и подошел ближе. Люди вокруг нас могли подслушать, и я был уверен, что секреты Мале не предназначены для чужих ушей. – Мы видели ваше письмо. Мы знаем об Эдгите, вашей дружбе с Гарольдом и истории с его телом.

Я ожидал, что Мале начнет бушевать, но вместо этого его лицо побледнело. Возможно, он, как и мы, просто устал, выдохся и не имел сил сердиться.

– Вы знаете? – Переспросил он. Он окинул взглядом поочередно каждого из нас. – Я предполагал такую возможность. Вам сказал Гилфорд, полагаю?

– Неохотно, милорд, но да, – ответил я.

Мале посмотрел на меня исподлобья.

– Я не могу говорить об этом здесь, в окружении стольких людей. Пойдемте обратно в замок.

Мы проехали через двор крепости мимо палаток и костров. У ворот стояла охрана, но если им показалось странным, что их лорд возвращается так скоро, они оставили свое мнение при себе.

Мале привел нас в башню в ту же комнату, где он впервые говорил со мной о своем странном поручении. Там все осталось, как я помнил: тот же большой стол, тот же занавес поперек комнаты, ковер на полу.

– Я пригласил бы вас сесть, но у меня всего один стул, – сказал Мале усаживаясь. – Уверен, вы меня извините.

Мы молчали, ожидая от него знака, когда можно будет заговорить, но он, казалось, не торопился. Рядом с очагом висела большая кочерга, он взял ее, перемешивая в камине сгоревшие угли. Среди пепла сохранилось немного жара, и слабые струйки дыма потянулись вверх, но в комнате было холодно и сыро.

Наконец он повернулся к нам.

– Итак, – сказал он. – Вы прочли мое письмо к Эдгите.

Я не отвечал. Он уже знал, что мы это сделали. Больше добавить было нечего.

– Вы не можете никому об этом рассказывать, – сказал он со страхом. – Если король узнает, что я ей сообщил…

Он не закончил, но склонил голову и стиснул руки. Его губы беззвучно шевелились, и я подумал, что он шепчет молитву. В окно светило утреннее солнце, и я заметил, что его лоб блестит от пота.

– Вы должны понять, почему я это сделал, – сказал он. – Когда я писал это письмо – когда ты поклялся выполнить мое поручение – я не думал, что Эофервик выстоит. А если противнику удастся взять замок, я не думал, что останусь в живых.