Верный меч

Я не двигался.

– Мы будем ждать здесь.

– Это не ваше дело.

Но тут дверь снова открылась, и он повернулся к женщине в коричневой рясе с простыми крестами, вышитыми на рукавах белой нитью. Как и монахиня, встретившая нас у ворот, она была немолода, но в ее глазах светилась мудрость, и она держалась с большим достоинством, словно каждый ее шаг был подчинен некой божественной цели.

Она взмахом руки отослала нашу провожатую, та торжественно кивнула и ушла, оставив нас в молчании при свечах.

Первая заговорила настоятельница:

– Faeder Gilfwold[18], – сказала она.

– Abodesse Cynehild[19].

Капеллан встал на одно колено, взял ее руку и поцеловал украшавшее ее серебряное кольцо.

– Кажется, в этот раз вы явились с настоящей свитой, – неожиданно произнесла она по-французски, глядя на нас. – Как меняются времена.

Если она собиралась пошутить, ее лицо этого не показывало, оставаясь бесстрастным, как и раньше.

Гилфорд покраснел.

– Этот эскорт дал мне мой господин, – пояснил он, так же отвечая на французском языке.

– Гийом Мале, – сказала она, и мне показалось, что я услышал нотку презрения в ее голосе.

Капеллан, казалось, ничего не заметил.

– Indeed, миледи.

Настоятельница несколько мгновений задумчиво смотрела на него, а затем перевела взгляд на нас, словно начальник караула перед сменой.

– Вы выглядите удивленным, – сказала она мне. – Почему?

Я не ожидал, что это будет так очевидно.

– Вы очень хорошо говорите по-французски, – ответил я.

Это был не комплимент, я сказал чистую правду. На самом деле она говорила удивительно хорошо, словно родилась по ту сторону Узкого моря. Или, по крайней мере, много лет прожила среди французов.

– И что вас удивляет? – Спросила она.

– Только то, что я не привык к французской речи в устах англичан, – я тщательно подбирал слова.

– Тем не менее, Гилфорд говорит так же хорошо, как и я.

– Его господин норманн, – сказал я, пожимая плечами.

Это казалось мне совершенно естественным, разве она не видела разницы?

– В таком случае, – сказала она с победоносной улыбкой, – не должна ли вся Англия заговорить по-французски, потому что все мы подданные одного господина – короля Гийома?

Я почувствовал, как мои щеки наливаются горячей краской. Казалось, что передо мной поставили испытание, с которым я по непонятным причинам не смог справиться.

– Да, миледи, – ответил я, не зная, что еще добавить.

Она нахмурилась, продолжая смотреть на меня.

– Миледи, – заговорил Гилфорд, и на этот раз я был благодарен ему за вмешательство. – Я здесь…

– … чтобы говорить с леди Эдгитой, – закончила она, наконец отвернувшись от меня. – Да, я так и подумала.

– Чтобы передать ей сообщение от моего господина, – невозмутимо возразил священник.

Настоятельница кивнула.

– Мне трудно было бы отказать вам. Но, к сожалению, сейчас ее здесь нет. Она уехала в Винчестер.

– В Винчестер? – Гилфорд помолчал, прикрыв глаза и словно собираясь с мыслями. – Как давно она уехала?

– Около недели назад.

– Скоро ли она вернется?

– Я ожидаю ее завтра или послезавтра, – сказала она. – Вы можете, как всегда, остаться здесь до ее возвращения.

Ее слова словно толкнули меня. Я был прав, капеллан уже бывал в Уилтуне раньше.

– Это самая лучшая новость, – сказал Гилфорд.

Настоятельница понимающе улыбнулась и снова стала серьезной.

– Не больше, чем мы ожидали. Конечно, вы можете остаться в доме для гостей на любой срок, – она снова посмотрела на нас.

– Я понимаю, – ответил капеллан.

Я открыл было рот, как вдруг где-то над головой ударил колокол: глубокий, долгий гул, слышный, наверное, по всей округе. Дверь отворилась снова, и та же монахиня, что встречала нас у ворот, появилась снова. Она тихо подошла к аббатиссе и что-то прошептала ей на ухо.

Та так же тихо пробормотала в ответ, затем выпрямилась.

– Боюсь, я должна вас покинуть ради вечерней службы, – сказала она. – Поручаю вас сестре Бургинде, – она указала на монахиню, – она отведет вас в вашу комнату. Я прослежу, чтобы еду и питье вам доставили сразу же, как только служба закончится.

– Спасибо, – поклонился Гилфорд.

– Миледи, – сказал я, вежливо кивая настоятельнице.

Она оглянулась и продолжала внимательно смотреть на меня, пока все остальные выходили из покоев; потом я тоже повернулся и последовал за ними в синий сумрак за дверью.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Ночь опустилась на монастырь. За холмами на западе угасало тусклое свечение, а на востоке уже загорелись звезды.

Около двадцати монахинь парами шли от дормитория к церкви. Некоторые из них несли маленькие фонари, и я мог разглядеть их лица в мягком мерцающем свете. Среди них были женщины всех возрастов: некоторые морщинистые и такие древние, что спотыкались и шаркали ногами на каждом шагу; имя помогали идти совсем юные, чуть старше той девочки, которая встретила нас в доме настоятельницы. Мы подождали, пока все они не пройдут, и тогда та монахиня, которую аббатисса назвала Бургиндой повела нас к дому в дальнем конце сада.

Я заметил, что парни переговариваются и ухмыляются за моей спиной.

– Что такое? – Спросил я, хотя догадывался о причине.