Вероника

Среди круговорота, появляется яркая мысль, пробегающая по моему сознанию раз за разом. Мне нет спасенья. Здесь я буду вечно. Отчаяние захлестывает меня. Мне нужно встать, нужно бежать отсюда. А нет сил, так ползти, цепляясь за эту странную землю. Но куда?

Я прилагаю некие усилия, но раз за разом, лишь падаю. Становится жарко. Невыносимо. Нестерпимо. Едкий запах горящей плоти ударил в мой нос. Боже, неужели я горю? Да, это так. Моя кожа начинает шипеть, кашель разорвал легкие, и жуткая боль прошла по всему телу. С каждой секундой становилось хуже. Боль начала застилать сознание. Запах сводил с ума и вызывал рвотные рефлексы. Ирония. Это был запах моего же тела. Теперь, я хочу, чтобы это закончилось. Нет во мне больше ничего. Ничего другого и быть не может. Агония вымела всё, что можно было назвать внутри человека человеческим, оставив лишь желание избавиться от этого любой ценой. И нет такой цены, что я не заплачу, за избавление. Даже если обреку тысячи других на эту участь.

Но это легкий путь. Очиститься от страданий, можно лишь большими страданиями. И это единственный путь. Эти слова, словно вложены в меня извне. То ли от того самого взгляда, неважно, был ли он на самом деле или нет. А может и от существа много выше, которого я пыталась увидеть за ним. Эти слова звучат как сделка, в которой не может быть честного исхода. Меня обманут, и я знаю это. Но сейчас, чувствуя нарастающую боль, и как моя кожа покрывается волдырями, и тут же спекается, мне плевать. Безмолвно, без мыслей, одним лишь намерением, я будто выказываю согласие.

И мир содрогается.

Я чувствую дрожь земли. Сама ткань мира напряжена и будто рвется на куски. Что-то огромное скоро захлестнет всё сущее. И вновь, лишь я буду виной этому.

Квартира теперь так пуста. Пару дней назад мама перевезла большинство вещей, и теперь я всегда возвращаюсь одна. Не думала, что это будет настолько тяжело. Моя серая жизнь окончательно утратила краски. Теперь это лишь калька, не способная удержать ничего. Порою мы встречаемся на работе. Она интересуется как у меня дела, с таким видом, словно я смертельно больной и мне нужен уход и поддержка. Хотя сейчас это недалеко от истины. Даже не гуляю одна после работы. Просто бреду, опустив голову, и не обращая внимания ни на что. Только бы добраться до дома, упасть в кровать и попытаться не разрыдаться, от гнетущей тишины и пустоты вокруг. Те пару раз, что она приезжала ко мне, единственным моим желанием было, чтобы она уехала поскорей, и я смогла бы вновь остаться одна. Но она явно не понимала, что своими визитами усугубляет мое состояние. Так, наверное, чувствует себя больной, которого посещают из жалости.

С каждым днем я все глубже погружалась в свои мрачные мысли. Я была одна в огромном и враждебном мире, и не на кого было опереться. И не хотелось, и искать эту опору. Ведь кто знает, когда эта опора может тебя подвести. Чаще вспоминалось детство. Дни полные страха и тревоги от мыслей, что же могут мне устроить эти милые детишки сегодня. Шарахаешься от каждого шороха, с опаской заворачивая за угол, надеясь, что тебя там никто не поджидает. И быстрым шагом скрыться за спасительной дверью квартиры. И внутри, страдать, мучаясь без сна, слыша каждый скрип, и засыпая лишь под утро, от изнеможения. Спать, без сна и отдыха. И завтра все по кругу.

К чему все это? Сколько, таких же, как и я, страждущих душ, тянут свою странную лямку жизни? Что мы должны увидеть в конце. Я понимаю, что я слишком слаба, чтобы даже помыслить о суициде. Бессмысленность и бесполезность окружающего мира, не дает мне покоя все время. Мы потерянные люди, окруженные аурой злобы и недоверия, скрывающей за ней внутреннею пустоту и отрешенность. Все что мы можем делать, лишь притворяться и не давать виду окружающим, иначе нас заклеймят. Ведь признания наличия этой жуткой дыры внутри, значит её наличие у каждого из нас. И после этого ты навсегда присоединишься к жуткому серому братству. Невидимых, и бесплотных для мира живых. Для мира иллюзий и надежды.

Моя немота, мое счастье. Теперь я понимаю это. Как же тяжело приходится другим, тем, кому порою все же приходится объясняться. Объясняться так, чтобы не разбить эту хрупкую оболочку веры, которой живые окружают себя. Тем, кому приходиться мириться с этим, так же как и мне, потому что мы слишком слабы, дабы закончить Путь. Я не странник, не мыслитель, и даже не свидетель бытия. Я старая, покрывшаяся пылью книга, которую уже никогда не откроют, так как все люди давно погибли. Когда-нибудь это случится. Человечество вымрет как вид. И на полках старинных библиотек, будут лежать тысячи книг, таящие столько Жизни, но не способные сопротивляться силе времени. Обреченные исчезнуть. Поблекнуть и пропасть навсегда.

Мир как иллюзия. Мир как тюрьма. Ни выхода, ни спасения.