Версальские кружева

– Мишанечка мой, я, ведь, тоже не завтракала. Проснулась утром и быстро к маме. Подумала: у тебя ничего нет, ты голодный весь такой… – Она изменила голос, словно разговаривает с малышом. – Одинокий и… любимый. – Женщина улыбнулась и провела несколько раз ладошкой по его утренней, еще не бритой, щеке.

– Ну, хватит уже ласкаться! – произнесла по-доброму и даже с какой-то радостью Нина. – Миша, начинай завтракать, а то все стынет. Марго, и ты оторвись от него на секундочку, поешь горячего.

– Не могу оторваться! Не могу, не могу, не могу от моего сладкого оторваться!! Он же Мишка, и словно медом намазан, так бы и облизала всего с головы до ног!

Они засмеялись, и стали дружно завтракать и весело болтать. Все покатилось на волне удовольствия и теплого семейного общения.

Через полчаса Нина поднялась мыть посуду, Михаил убирал остатки еды в холодильник, а Марго побежала на второй этаж, в туалет.

– Миша, – заговорила Нина, – я вижу, она влюблена, и ты тоже весь светишься… но только прошу об одном: не делайте так, как это было вчера. У нее есть муж, хороший, порядочный, молодой парень. Ты постарше, и еще неизвестно, как у вас все сложится, поэтому прошу: не торопите жизнь, оглядывайтесь на близких людей и не рубите с плеча. Встречаетесь – ну и ладно, любите – и замечательно, а там посмотрим и поглядим. Хорошо?

– Договорились, – улыбнувшись, произнес Михаил.

– Так, о чем это вы опять за моей спиной договариваетесь, а? – Марго забежала на кухню и, уютно скользнув Михаилу под руку, обняла его.

– Договариваемся о сегодняшнем вечере. Ты, болтушка, все целуешься да обнимаешься, а самого главного не сказала. Мы сегодня все собираемся у меня на ужин, а Мише об этом до сих пор ничего не известно.

– A-а! Да-да-да, Мишанечка, точно! Я совсем забыла! Мы же сейчас с мамой на рынок едем, продуктов к столу купить. Ты что сегодня хочешь вкусненького попробовать? Я для тебя все сделаю! – Она хихикнула, и добавила: – Ну, с маминой помощью, конечно.

– Большую отбивную из телятины, с кровью и поджаристой корочкой, усыпанную сверху колечками золотистого лука. Позавчера, когда я готовил для тебя еду, у меня было именно такое видение.

– Ой, я тоже люблю мясо! Очень-очень. – Марго склонила голову набок и вопросительно посмотрела на мать.

– Дети вы дети, стоите тут в обнимку! Все вам сделаю, только голову не теряйте и сегодня прошу вас обоих: только не смотрите вы так друг на друга за ужином, а то наверняка спадитесь.

Марго и Миша переглянулись, чувствовалось – им хорошо и приятно.

– Мамулик, ты иди в машину, ладно?.. Мы тут еще поцелуемся немного, а потом я тебя догоню. – Женщина взяла Михаила за руку и потянула его в комнату первого этажа.

Нина улыбнулась – жажда любви, исходящая сейчас от дочери, умиляла ее. Она оделась, вышла на улицу и, постояв немного на крыльце, пошла в машину.

– Миш, – произнесла Марго через пятнадцать минут, поправляя на себе одежду, – как ты думаешь: я – сексуальная маньячка?

– Ты! – Он сделал паузу, ее глаза наивно просили ответа. – Да конечно!!

– Это плохо? – Голос ее прозвучал совсем тихо и жалобно.

– Это отлично! Это волшебно и прекрасно!! – рассмеялся Михаил, нежно удерживая ее в своих объятиях.

На улице раздались протяжные и нетерпеливые звуки автомобильного клаксона.

– Мне пора, любимый мой, медвежонок мой ласковый! Увидимся вечером, позвони мне в семь, и я расскажу тебе, как проехать к маминому дому.

Он проводил ее до крыльца. Марго, выйдя на улицу, помахала маме рукой и демонстративно крепко поцеловала Михаила в губы. Сбежав по ступенькам, она быстро подошла к машине, послала ему воздушный поцелуй, изобразив жестами, как сильно текут ее слезы и, показав пальцами цифру семь, села рядом с мамой на пассажирское сидение.

– Счастливая ты, Марго, – заговорила Нина, едва они отъехали от дома Михаила, – все тебе можно, ничего ты не боишься, а главное – совестью не мучаешься.

– Мамулик, – спокойно произнесла дочь, – я влюбилась. А влюбленные грехов не совершают, любовь – это чистота, праздник и счастье. Неужели ты не видишь, как мне хорошо?

– Что тебе хорошо, это я вижу отлично. А вот как насчет твоего мужа? Ты сейчас изменяешь ему, а ведь это – большой грех… – Нина на мгновение отвлеклась от дороги и посмотрела на Марго.

– Муж – это только штамп в паспорте. Настоящий грех – жить с нелюбимым человеком, настоящая нечестность – каждый день притворяться, мучиться самому и терзать его. Поэтому, мам, я уже решила: когда Миша поближе познакомиться с отцом, и они сдружатся, я оставлю Вову. Знаю, ты против. Знаю, сейчас рано говорить об этом. Уверена, что будет много проблем, но жить без Миши я не хочу и не буду! – Она замолчала и, после небольшой паузы, продолжила: – А ты, если любишь меня и хочешь мне добра, будешь мне помогать и перестанешь причитать о морали и грехах. Возьмешь, и вот так просто встанешь на мою сторону и пойдешь вместе со мной. – Она улыбнулась, посмотрела на мать и произнесла: – Ты же хочешь нянчить внука на Мальте и кататься на яхте в средиземном море?