Версальские кружева

Михаил замолчал. Адвокат, покусывая конец авторучки, заметно нервничал. Заверенные в кипрском суде документы с апостилями указывали на возможность открытия шикарно громкого процесса и весьма скандального дела. В его голове крутились мысли, разбегающиеся по разным направлениям, но одно ему было точно понятно: дело требовало взвешенности и аккуратности.

– Да, – выговорил Виталий Константинович, убирая все, предоставленные Михаилом, документы в ящик стола. – Все говорит о мошенничестве, из… – Он задумался, подбирая слова. – Из всего услышанного меня шокирует один момент: украденный у вас чистый лист с подписью говорит о том, что Ангелина тоже находится в сговоре с отцом и мужем. А это значит, что все члены семьи знали о вашей любовной связи и сознательно пользовались этим в достижении своей цели. Давайте поступим так: мне нужно два дня на внимательное изучение документов и подготовку заявления в милицию. Вы внесите в кассу аванс – два миллиона белорусских рублей, ii возвращайтесь в Брест. Я же, как только все подготовлю, отправлю проект по электронной почте. В программе «SKYPE» можно сделать вложение любого документа, и пока это – самый надежный способ соблюдать конфиденциальность общения. Думается мне, дело будет очень серьезным, поэтому нельзя исключить возможность прослушивания телефонов и изучения нашей с вами переписки.

Адвокат поднялся, всем своим видом показывая, что на этом их беседа окончена.

– Ну, что же… – Михаил тоже встал со стула. – Приятно было познакомиться. Надеюсь, мы с вами отменим решение о продаже моей доли в суде и вернем компанию. До свидания!

Они пожали друг другу руки, и Михаил вышел из кабинета.

Вид улицы и холодный, морозный ветер опять напомнили ему о зелено-голубых просторах солнечного острова. Неожиданная усталость и чувство голода подтолкнули его взять такси и проехать в любой, на усмотрение водителя, приличный ресторан в центре столицы.

Заказав себе бутылку красного вина, греческий салат и какое-то тушеное мясо, он, вспомнив разговор с Глебом, решил в нарушение всех принципов о конспирации позвонить домой.

Марго уже неделю не находила себе покоя. Она подъезжала к дому Михаила и видела только заснеженную машину и девственный снег на дорожке, ведущей к входной двери. Сознание ее терялось в догадках, отец же радостно потирал руки и убежденно говорил, что Михаил убрался в Москву и что они с Вовой молодцы, так как не оставили ему никаких шансов на возврат компании. Казалось, все было замечательно, она добилась своего: украшения были при ней, и долги возвращать было некому… однако какое-то «но» сидело у нее в голове и не давало покоя.

Задавая себе одни и те же вопросы, она не находила на них ответов. Мысль о том, что он уехал навсегда, терзала ее сознание.

Марго говорила с Ниной, отцом, Вовой – все были очень довольны исчезновением Михаила и таким легким окончанием их знакомства с ним.

Совершив свой привычный круг по городу, она уже, было, собиралась ехать домой, как какая-то внутренняя пружина толкнула ее еще раз увидеть дом Михаила. Заехав на свое привычное место на парковке, она выключила двигатель и вышла из машины.

Все было без изменений: все так же снег хранил птичьи следы, а голые ветки яблони, как память об их прошлой жизни, вызвали у нее тоску. Она не ждала от него звонков или сообщений, но все-таки достала телефон и проверила – экран был пуст. Немного постояв у калитки, она развернулась и медленно пошла к машине. Уезжать домой к Вове ей не хотелось, а оставаться здесь, в ожидании неизвестно чего, было глупо. Она резко открыла дверь и быстро села в свой джип. Поворачивая ключ зажигания, Марго привычно кинула взгляд в зеркало заднего вида и заметила приближающееся желтое такси. Мысль, что это он, застучала в голове набатом, красные пятна проявились на щеках, ощущение, что ее поймали за чем-то нехорошим, как в детстве, пробежало по коже морозцем.

Такси, проехав по дороге, остановилось у калитки совсем рядом с ней, и из машины вышел… Михаил.

Расплатившись, он повернулся и в упор посмотрел на нее. Марго понимала: уезжать уже поздно, выходить здороваться после всего, что произошло – неловко, а что-то говорить или оправдываться ей не хотелось. И она, приняв правила игры, тоже стала смотреть на него, не мигая и не отводя взгляда в сторону.

Следы, идущие к крыльцу, красноречиво говорили Михаилу, что она подходила к дому, а мимика лица, глаза, молчание – все указывало ему на ее внутреннюю борьбу.

Понимание, что она эмоционально все еще подчинена ему, зависима и тоскует о разрыве, приятной волной пробежало по телу. Он продолжал смотреть на нее и испытывать поднимающееся удовольствие, однако, несмотря на это, поиски в себе хотя бы каких-то компромиссов или прежде живущей в нем теплоты к ней так ничего и не дали. Анализ происходящего подтолкнул его к действию, и он, развернувшись, пошел к входной двери. Рев двигателя и шум бешено прокручивающихся колес за его спиной вызвал у него улыбку; злость, которую Марго сейчас срывала на автомобиле, нравилась ему.