Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней

Кстати, вступая против воссоединения с Крымом – они выступают, по сути, против территориальной целостности страны, а поддерживая боевиков Майдана – отстаивают реабилитацию нацизма. То есть – уже совершают уголовные преступления. Можно мириться с не устраивающими тебя взглядами – если это не выходит за рамки сохранения национального суверенитета. Стране необходимо «общество разнообразия» – но это должно быть разнообразие граждан этой сохраняющей суверенитет страны.

Верно, что обвинения несогласных в предательстве «обычно происходит в периоды больших войн и бедствий», – и не верно, что «но сейчас у нас войны все-таки нет».

Во-первых, потому, что мы сегодня реально живем в условиях войны – только не традиционной «горячей» и не привычной «холодной» – а информационно-психологической. И те, о ком идет речь – это не наши «иначе думающие граждане» – это подданные других государственно-политических систем, солдаты противника, ведущие против нас эту информационную войну.

Кто-то скажет, что речь идет не о предательстве, а о разных взглядах на пути развития страны. А присоединение Крыма – это не путь, устланный розами… «Но дальше наступят серые будни. Проблемы, которые уже сейчас очевидны, придется решать. И это будет дорого стоить».

Там, где поднимаются проблемы для того, чтобы их реально решать – там нужно обсуждать, как их решать. Там, где они поднимаются для того, чтобы утопить в словах действие и помешать их решению, – там идет речь если и не о предательстве, то о сознательной информационной войне против страны.

Да, решение проблем стоит дорого. Дешевле было бы, если бы ни Крым, ни Украина не отделялись от России, и не разрушалось единое Союзное государство.

Но они отделены, а оно – разрушено. Да, восстановление всегда стоит дорого. Но это не значит, что решать проблемы не нужно на том основании, что за их решение нужно платить.

А те, кто много говорит о цене решения проблемы, – говорит об этом ради одного – ради того, чтобы решению проблем помешать. И они – не граждане. Они – «национал-предатели».

Идет информационная война. А интеллектуалы в ней участвуют. Естественно, та сторона, против которой ты выступаешь, не имеет оснований прощать твою позицию.

Провозглашение в качестве приоритетной задачи российской политики создания единой интеграционной зоны на территории СССР с последующим образованием наднационального Союза вполне логично вытекает из многих, ранее озвученных В. Путиным, положений и о судьбе Советского Союза, и о задачах реинтеграции на его пространстве.

В частности – из характеристики раздела СССР как мировой геополитической катастрофы.

И констатации: «Мы сохранили ядро территории СССР и назвали его «Российская Федерация» – то есть если раньше в эти годы современная Россия трактовалась и определялась официальной пропагандой как «не-СССР», нечто, противопоставленное СССР, то Путин принципиально изменил трактовку, определив ее как «сохраненную территорию СССР».

При оформлении документов по Таможенному Союзу он отозвался о нем, как о «перовом реальном шаге по реинтеграции на территории СССР», то есть поставил вопрос о превращении этого процесса в реальность, о том, что раз этот шаг определяется как первый, то за первым должны последовать и другие шаги. Поставлен вопрос о воссоединении страны.

Одни критикуют эту установку, объявляя ее попыткой «восстановления СССР», что в их понимании является заведомым злом, одновременно заявляя о невозможности решения такой интеграционной задачи. Другие тоже видят в этом вариант восстановления СССР, но поскольку относятся к последнему иначе – положительно оценивают и саму установку. Сам Путин оговаривал, что речь сегодня идет не о восстановлении именно СССР. Но вопрос в любом случае идет о создании некого глубоко интегрированного межгосударственного союза с наднациональными органами управления. Можно спорить, будет это считаться единым государством или нет, – но очевидно, что если речь идет о едином интеграционном пространстве, то это не может быть ни чем иным, как единой страной. Как при этом будут соотноситься полномочия тех или иных уровней власти и как они сами будут называться, – вопрос уже следующего порядка.

То, что народы это поддерживают, – видно из массы социологических данных. В России, скажем, 62 % сожалеют о распаде СССР и хотели бы восстановления советской социалистической системы. На Украине 52 % граждан даже в начале 2010-х – были за возврат именно в СССР. В Таджикистане еще в середине 90-х две трети населения поставили свои подписи за воссоединение с Россией. В Армении в свое время властям еще при Тер-Петросяне пришлось принять закон о запрете референдума на эту тему, инициированного компартией, предложившей ответить гражданам, поддерживают ли они вхождение республики в состав Союзного государства с Россией. И референдум был запрещен именно потому, что всем было очевидно: он даст положительный результата.