Вершина мира

— Да, — резко бросает он спустя добрую половину минуты.

— Юрок. Всё, на сегодня конец работы. Лиду отправляй домой. Мне твоя помощь нужна. Прямо сейчас. Беги пулей в ДК строителей. Тебе пёхом минут десять. Я тоже бегу. Кабинет администратора.

— Там чё, дискотека?

— Да. Рыбкину подловили.

— Побежал, увидимся там.

Я нажимаю на рычаг и набираю Наташкин домашний номер. Долгие гудки. Куда Гена-то делся? Блин, тут каждая секунда на счету.

— Аыуэ… — раздаётся что-то совершенно нечеловеческое.

— Дядя Гена, — говорю я, но в ответ слышу всё то же мычание.

Понятно. Нажрался, скотина. В самый неподходящий момент. Блин-блин-блин!

— Ты куда это на ночь глядя? — с подозрением спрашивает мама, выходя из спальни и глядя, как судорожно я одеваюсь.

— Да-а-а… К Рыбкиным заскочу ненадолго. Задачу решил неправильно. Надо срочно исправить. Скоро приду.

Мама смотрит недоверчиво, но я не оставляю ей времени на уточняющие вопросы и выскакиваю за дверь.

Пешком или на машине? Пешком добегу минут за десять по дворам. На машине за пять, но сколько буду её ловить? Значит пешком, вернее бегом. Надо уже заняться собственным отрядом быстрого реагирования.

Я мчусь по дворам, проношусь через площадь, перебегаю через улицу Дзержинского и лечу по скверу за областной библиотекой. Сердце стучит слишком быстро, и это не от нагрузки. Но я себе в этом не признаюсь. Вот и ДК.

В моё время, то есть на десять лет позже у дискотеки в этом месте была дурная репутация. Сюда любили ходить борцы. Они здесь шишку держали, так сказать, и никто не мог им перечить.

Поэтому борцы творили, что хотели. Понравилась такому братишке девчонка, он просто подходит и говорит: «Иди за мной». Если она отказывается, он пробивает ей в печень, практически бесчувственную кладёт себе на плечо и несёт куда-то там в укромное местечко пользовать.

Беспредельщики, короче. Ну многие из них своё получили, прожив значительно меньше среднестатистических норм. Такие времена были. Но сейчас-то ещё не наступило время такого беспредела…

Я взбегаю по ступенькам, дёргаю на себя большую стеклянную дверь и попадаю в фойе, содрогающееся от басовых волн, докатывающихся из зала.

АББА, похоже...

— Куда?! Без билета нельзя! — кричит мне мужик с красной повязкой на рукаве.

— Где касса?

— Закрыта. Всё, на сегодня поезд уже ушёл. Через неделю приходи.

— Есть у меня билет, — бросаю я.

— Ну давай, показывай, раз есть, — хмыкает он. — Сейчас сержант вернётся.

А часики-то тикают, тик-так, тик-так, тик-так… И что там сейчас делают с Наташкой лучше даже не думать. А он, мля, со своим билетом.

Я достаю четвертную и засовываю в нагрудный карман его пиджака.

— Казначейский, — говорю я.

— Чего?!

— Билет у меня казначейский. Но он на двоих. Сейчас здоровый такой пацан придёт, Юркой зовут. Ты его пусти, отец, очень ему надо. Лады?

Мужик молча кивает, пристально глядя на меня.

— Бать, подскажи, где здесь кабинет администратора. Пожалуйста.

— Так это, — чуть теряется он. — По лестнице вон на второй этаж, а там направо. Упрёшься в двойную дверь, обитую дерматином. Туда проходишь и там первый кабинет налево. Только щас там всё закрыто…

— Благодарствуй, — киваю я и иду дальше и тут меня окликает Ширяй.

— Егор!

— О, вот и братишка мой. Юрик, иди скорей, я билет показал уже.

Мы бежим вверх по лестнице, а потом по коридору к чёрной дерматиновой двери. Музыка грохочет так, что здесь, хоть заорись — никто, никогда и ничего не услышит. Я толкаю дверь и она, как ни странно, поддаётся, оказавшись открытой.

— Эй, куда разогнались? — раздаётся наглый голос. — Чё, деловые, б*я?

У двери слева, то есть как раз у кабинета администратора, стоят два бугая и выглядят совсем недружелюбно. Бугаи конкретные, настоящие церберы. По сравнению с ними и Ширяй, парень совсем не мелкий, кажется младенцем.

— Чё надо, школота? — спрашивает один из церберов.

— Фрица ищем, — отвечаю я и девчонку его.

— Опоздали, братаны, — лыбится он. — Заявки на е*лю больше не принимаются. Очередь на бабу на сегодня закрыта.

Я поворачиваюсь к Ширяю. У меня должно быть на лице читается, что я думаю об этом всём. Возможно, все эти кровавые фонтаны и кусочки мозга, виденные мною в последнее время, обострили во мне чувства, не знаю. Но сейчас, реально, я чувствую, что головой кирпич могу раздробить. В пыль. Во мне горит огонь. Я считываю это по глазам Юрика, который в лице меняется глядя на меня.

— Юрас, только никого не убиваем, — говорю я подмигивая ему. — Без веской причины.

Он кивает. А я поворачиваюсь к гориллам, сторожащим дверь.

— Открывай, — тихо, говорю я, — или я тебя сейчас наизнанку выверну.

Глаза его наливаются кровью, но он не спешит бросаться на меня. Решимость в моём взгляде и реальная, нешуточная угроза заставляют его колебаться. Зато второй чувак, его напарник — он ведь моих глаз не видит — издаёт рык Кинг-Конга и бросается вперёд.

Я ловко уворачиваюсь. Думаю, сам Принц Насим Хамед мог бы позавидовать моей реакции. Я подскакиваю к двери и стучу по ней.

— Фриц, сука! Иди сюда, урод!